Сказать, что эта женщина была напугана, – значит не сказать ничего. Она была бледна до синевы, взгляд бессмысленный, а руки так дрожали, что это выглядело бы смешно, если бы не было так страшно.
– Что случилось? – испуганно спросила я, потому что стало ясно: если независимая, умеющая держать себя в руках женщина вдруг превратилась в перепуганное, потерянное существо, должно было произойти что-то воистину ужасное. Я взяла ее за руку и усадила на стул возле окна, а сама села напротив. – Эмма Станиславовна, пожалуйста, что случилось? – Она вздрогнула, точно мой голос вывел ее из транса, суетливо открыла сумку и протянула мне конверт. «Дружининой» значилось на нем печатными буквами, вырезанными из газеты, ни адреса, ни имени не было.
– Там, в конверте, – кивнула она и вдруг заплакала. Я извлекла из конверта клочок бумаги и начала читать текст, выполненный газетными буквами поменьше:
– «Ваш муж у нас, сегодня к двенадцати часам ночи подготовьте сто тысяч долларов сотенными купюрами, сложенными в целлофановый пакет. Его должна доставить на бывшую обувную фабрику, что рядом с вашей фирмой, Катерина Иванова. Пусть положит пакет под брезент возле трубы котельной, дойдет до старых ворот и трижды посигналит фонариком, затем вернется к котельной и ждет двадцать минут. Если все пройдет нормально, ваш муж встретит ее возле ворот со стороны вашей фирмы. Если денег не окажется или вы сообщите в милицию, мы будем возвращать его по частям в течение недели». Что это? – пробормотала я, закончив читать, и тут обратила внимание на то, что Мишка уже давно стоит рядом и заглядывает в листок через мое плечо.
– Его похитили, – пробормотала Эмма. – Я так и знала. Я чувствовала… На душе такая тоска…
– Подождите, это что, требование о выкупе? – наконец-то дошло до меня.
– Точно, – кивнул Мишка, взяв конверт и листок из моих рук. – И чуднее бумаги я сроду не видывал. Как это попало к вам? – спросил он, обращаясь к Эмме.
– Не знаю. Я подъехала к дому, а на крыльце письмо и коробка. Я понятия не имею, как они вошли, калитка запирается, домработница уходит в четыре. Я звонила ей, она ничего не знает.
– Очень любопытно, – изрек Шальнов, а я разозлилась:
– Куда уж любопытнее. Постойте, – повернулась я к Эмме, – вы уже заявили в милицию?
– Нет, – покачала она головой. – И не заявлю. Вы что – забыли, что там написано?
– У вас есть сто тысяч баксов? – вмешался Мишка.
– Есть, – помедлив, кивнула она. – Сотенными купюрами, как они и хотят.
– Похоже, кому-то об этом было известно.
– Что вы имеете в виду? – вскинула она голову, на мгновение став прежней Эммой, но только на мгновение, лицо ее вновь жалко сморщилось, и она кивнула: – Наверное, вы правы. Только кто-то из близких людей мог знать об этом. Со стороны похитителей глупо ожидать, что я соберу такую сумму за несколько часов.
– Где находятся деньги?
– Вот здесь, – кивнула она на свою сумку, затем извлекла объемистый пакет и положила его на стол. – Здесь сто тысяч. Они лежали в банке, я там арендую сейф. Получив письмо, я съездила в банк и забрала деньги.
– Не хотите ли вы сказать, что решили заплатить шантажистам? – растерялась я.
– Хочу, – кивнула Эмма. – Я вас умоляю… Пожалуйста, отвезите им деньги. Я заплачу сколько скажете. Михаил Степанович знает, я богатая женщина, я заплачу…
– Да вы с ума сошли, – возмутилась я. – Немедленно звоните в милицию. Вы что, детективов никогда не читали? Да ни один шантажист, получив деньги… – Эмма, закрыв лицо ладонью, хрипло вздохнула. Я замолчала на середине фразы. А Мишка кашлянул.
– Вы сказали, что получили письмо и коробку?
– Да, – кивнула она и опять полезла в сумку, достала коробку из-под туалетной воды и поставила на стол. Любопытство сыграло со мной злую шутку: я сняла крышку и едва не лишилась чувств. В коробке лежало нечто сине-кровавое, и я не сразу поняла, что это человеческий палец, скорее всего безымянный, а на нем кольцо. – Это обручальное кольцо Ильи, – закрыв глаза, сказала Эмма.
– Боже мой, – простонала я, сползая со стула, Мишка проявил бдительность и успел подхватить меня на руки.
– Да, ребята настроены серьезно, – подумав, заявил он. Эмма кивнула, а я вцепилась в Мишкину руку, отказываясь верить в реальность происходящего.
– Звоните в милицию, – наконец-то смогла произнести я.
– Я не могу, – простонала Эмма. – Они убьют его.
– Очень возможно, что они его и так убьют, – жестко сказал Мишка. – Если уже не убили.
– Замолчите, – вскрикнула Эмма. – Я не могу рисковать. Если он все-таки жив, я должна его спасти или хотя бы попытаться спасти. Неужели вы не понимаете?
– Понимаю. Но не все. Например, почему выкуп должна везти Ольга? Это здорово похоже на ловушку.
– На какую ловушку? – удивилась Эмма. Конечно, она думала о своем Илье и моя особа ее совершенно не волновала. Впрочем, я была не в обиде.
– Почему бы вам самой не отвезти выкуп? Кстати, вы знаете расположение бывшей обувной фабрики?
– Конечно. Мы там арендуем помещения, в частности, склады.
– А котельная далеко от центральных ворот?
