Внизу стало тихо. Как я ни прислушивалась, не могла разобрать ни звука. Подождав еще немного, я спустилась вниз. Шальнов лежал на диване и крепко спал. Я постояла над ним немного, затем поднялась в спальню, собрала свои вещи и написала записку: «Миша, извини, но я считаю, что расследованием должна заниматься милиция». После чего подхватила свою сумку и пошла к входной двери, правда, не удержалась и еще раз заглянула в гостиную. Мишка спал как убитый. Я вытерла слезы, покинула жилище, заперла дверь и бросила ключи в почтовый ящик, скорее всего для того, чтоб не иметь возможности вернуться через полчаса. Было по-утреннему прохладно, на улице ни души, только голуби чинно вышагивали по тротуару. На проспекте мне повезло, из переулка показалось такси, и я благополучно добралась до вокзала, купила билет на автобус и устроилась на скамейке.
До отправки оставалось еще полчаса, время шло, а я все чаще вертела головой, высматривая в толпе пассажиров знакомую фигуру, но так ничего и не высмотрела. Это только в кино герой непременно появляется в последний момент, объясняется героине в любви, и потом они живут долго и счастливо. И все-таки до последнего мгновения я продолжала надеяться.
Автобус тронулся с места, а я закрыла глаза и даже отвернулась от окна. Город остался позади, и я почувствовала странное спокойствие, будто этих сумасшедших дней вовсе не было в моей жизни, точно они мне привиделись во сне, а теперь я проснулась.
В полдень я вышла из троллейбуса неподалеку от своего дома, подумала и завернула в парикмахерскую. Покрасила волосы в привычный цвет, стянула их в хвост на затылке, достала из сумки очки и сразу же почувствовала себя в своей тарелке.
Подходя к родному подъезду, я что-то насвистывала, прикидывая, что, наскоро перекусив, отправлюсь к кому-нибудь из девчонок. Мы сходим на пляж, а вечером… На ступеньке, в трех шагах от моей квартиры, сидел Шальнов. Услышав, как хлопнула дверь, он поднял голову и уставился на меня.
– Это ты? – спросил Мишка с сомнением.
– Я, – пожала я плечами. – Давно ты тут сидишь?
– Минут пятнадцать. Уже начал волноваться… Ты совсем на себя не похожа, – заметил он, а я опять пожала плечами:
– Наоборот.
– Очки… у тебя что, зрение плохое?
– Минус два.
– Я в этом не разбираюсь. Может, мы войдем в квартиру? – вздохнул Шальнов. Мы вошли, я бросила сумку у порога и прошлась по своим двадцати трем квадратным метрам, но никаких следов Катькиного присутствия не обнаружила. – Значит, здесь ты и живешь? – спросил Мишка, оглядывая мои хоромы. – Квартира твоя или снимаешь?
– Снимаю.
– Понятно. Не скажешь, что это дворец.
– Да, после твоей выглядит довольно паршиво. Но мне нравится. Когда я была маленькая, мы тоже в «хрущевке» жили, правда в двухкомнатной.
– А мы в коммуналке. Настоящий барак, длинный такой коридор и восемь комнат. Мама привыкла. Даже когда я купил ей квартиру, ни за что не хотела переезжать. Еле уговорил.
– У тебя есть мама? – несказанно удивилась я, Мишка скривился, а я покраснела. – Извини, я неправильно выразилась.
– У меня две сестры и два брата. Отец умер восемь лет назад, был путевым обходчиком. Мама тоже на железке работала.
– И где они?
– В Кургане. Слышала о таком городе?
– Слышала, кажется…
– Ну вот, я оттуда.
– А здесь как очутился?
– После армии, служил тут неподалеку… Ты чего сбежала?
– Я не сбегала, – сказала я, поставив на плиту чайник. – Я оставила тебе записку, где все объяснила.
– Ничего ты не объяснила. Я тебя чем-то обидел?
– Вовсе нет, – ответила я. – Слишком много трупов. Боюсь, что мы только все запутали еще больше и ни в чем так и не разобрались. Пусть этим занимается милиция.
– Они займутся, – проворчал Мишка. – Оглянуться не успеешь, как в каталажке окажешься.
– Значит, так мне и надо, – отрезала я и разлила чай в чашки. Мишка настороженно наблюдал за мной.
– Ты меня не любишь? – вдруг спросил он, от неожиданности рука у меня дернулась, и чай расплескался.
– Мы не подходим друг другу, – уклончиво ответила я.
– Почему это? – разозлился Шальнов.
– Просто не подходим…
– Ерунда. Вчера я был занят и не сказал, что люблю тебя, вот и вся причина. Ты обиделась и сбежала.
– Ну и что? Сути это не меняет. Мы не подходим друг другу, и я не хочу продолжать расследование. Я
