потому что относился к тому сорту людей, которые искренне считают, что без денег жизнь скучна и бесцветна. Я убрала доллары в пакет и сунула его Нику за пазуху, застегнула куртку и похлопала друга по плечу.
– Ники-бой, по-моему, ты очень неумело пытался объясниться мне в любви.
– Я? – вроде бы удивился он.
– Ага. Смешно, да?
– Не очень, – покачал он головой. – Допустим, так и есть. Я сентиментален, романтичен и…
– Выпил лишнее, – подхватила я.
Он поднялся и уставился в мои глаза, после чего заявил:
– Возьми эти деньги.
– Тогда придется вернуть их Рахманову, – пожала я плечами. – Ты мне нравишься гораздо больше.
Он вдруг засмеялся, потом обнял меня за плечи. И мы побрели к лестнице, Ник то и дело спотыкался, и я всерьез опасалась, что мне придется тащить его до машины. Но обошлось. По дороге домой он уснул, а когда я растолкала его у родного подъезда, удалился, буркнув «пока».
Оставив его машину на стоянке, я пешком отправилась домой, уснула лишь под утро. Когда в девять раздался звонок в дверь, я, понятное дело, ему совсем не обрадовалась, но пошла открывать, потому что звонили весьма настойчиво.
На пороге стоял Рахманов, и я невольно поморщилась.
– Какого черта звонишь? – спросила я. – У тебя что, ключа нет?
– Ты одна? – ответил он вопросом на вопрос, нервно оглядываясь.
Я вернулась в постель и даже закрыла глаза, намекая тем самым, что визит пришелся весьма некстати. Рахманов метнулся к окну с неясной целью и ненадолго замер там. Вообразить, что его заинтересовал пейзаж, я никак не могла, потому справедливо решила, что он готовится к неприятному разговору.
– Ты продала дом? – спросил он, и по тому, как звенел его голос, стало ясно: он считает это непростительным поступком, едва ли не преступлением.
– Ага, – буркнула я.
– Могу я узнать почему?
– Можешь. Он навевал невеселые мысли и дурные воспоминания. И то и другое мне противопоказано. Вот я и решила с ним расстаться.
– Не посоветовавшись со мной?
– Точно, – согласилась я.
– Где деньги? – сделав паузу, спросил он.
– У меня их нет, – развела я руками.
– Как это «нет»? – передразнил он.
– Пришлось отдать долг.
– Долг? – Он вроде бы растерялся. – И кому ты задолжала такую сумму?
– Дену. Ты ведь не думаешь, что он безвозмездно отказался от идеи свернуть мне шею?
– Двести пятьдесят тысяч? – пробормотал Рахманов, чуть не подавившись этой цифрой.
– Нет, что ты. Гораздо больше. Оставшуюся сумму пришлось занять у Ника. Хорошо, что у меня такой друг, в беде не оставил.
– Черт, – выругался Рахманов и начал бегать по комнате. – Сукин сын. – Я понятия не имела, к кому это относится. Если честно, это мне было не интересно. Сложив руки на груди, я смотрела в потолок и ждала, когда Олег вдоволь набегается, наговорится и, наконец, уйдет, а я смогу заснуть. Минут через пятнадцать он замер напротив меня и спросил язвительно: – Ну и что?
– Что? – удивилась я, так как пропустила мимо ушей заключительную тираду и теперь гадала, что ему от меня надо.
– Я думал, ты хотела увидеть сына, – нахмурился он.
– Хочешь поторговаться? – проявила я интерес.
Он пошел пятнами и заметил с ноткой трагизма в голосе:
– Иногда я всерьез сомневаюсь, осталось ли в тебе хоть что-то человеческое.
– Я тоже, – кивнула я, надеясь его порадовать. Он поспешно скрылся, но не за входной дверью, как я рассчитывала, а на кухне. Спиртного там не было, о чем я знала доподлинно, оттого он пробыл на кухне крайне незначительное время. Увидев, что он возвращается, я надвинула подушку на голову. Рахманов схватил ее и отшвырнул в сторону. Я послала его к черту, и мы принялись отчаянно скандалить. Закончилось это нелепое действо вполне предсказуемо. Вместо того чтобы гордо удалиться, он в разгар словесной баталии запечатлел на моих губах страстный поцелуй, затем поцелуи последовали непрерывной чередой, и мы очутились в моей постели. Примерно через час Рахманов сладким голосом, в котором, однако, звучала легкая грусть, сообщил, что страшно тосковал. Я заверила его в том же, думая при этом: стань Ник свидетелем данной сцены, хохотал бы в голос. Я сама едва сдерживала смех, так нелепо все это было. Потом Рахманов вспомнил о важной встрече и спешно покинул меня, поцеловав на прощание. Его вполне устроило шаткое перемирие, меня тоже.
Дни шли за днями, а в моей жизни ничего не менялось. Ник искал документы, изводил меня придирками и поглядывал настороженно, должно быть, подозревая в коварстве, Рахманов появлялся раза два в неделю,
