– Высший класс.
– Ладно, – успокоилась моя подружка, – что-нибудь соображу.
Тем временем мы стали объектом мужского внимания, и это нам не очень нравилось, так как собрались здесь мужчины совершенно особого склада.
– Может, лучше на улице подождем? – шепнула я Соньке, и мы покинули бар.
На улице мы тоже обращали на себя внимание.
– Вот черт! – злилась Сонька. – Чего цепляются? Может, мы на съемном месте торчим?
– Откуда мне знать?
– Да уж.
– Давай отойдем подальше от входа.
– Отойдем и Витьку провороним.
– Можно снова зайти в бар и спросить.
– Стой уж… Смотри, бельмы-то вылупил. Под ноги гляди, чучело, а то рожу расшибешь! – Слава богу, шипела она тихо, но это ненадолго, выйти из себя Соньке ничего не стоило. – Ну ты подумай, чего им неймется?
– Конечно, вырядились, как идиотки, и торчим у самых дверей. Как хочешь, а я в сторонку отойду, он ведь на машине подъедет, увидим.
Сонька согласно кивнула, и мы покинули свой пост.
– Может, прогуляемся немного? – предложила я. – Надо было поскромнее одеться, и вообще.
– Правильно мы оделись. Видела, ни один мужик мимо не прошел, чтоб не споткнуться. Я знаю, что делаю, а ты в этих делах ничегошеньки не соображаешь, так что слушай меня.
– Так уж и не соображаю? – поддразнила я.
– Не соображаешь. Витаешь все в этих… в ампирах.
– В чем я витаю?
– Ну, ты знаешь…
– Понятия не имею.
– Знаешь, знаешь.
– Я тебе сколько раз говорила, не засоряй свою голову незнакомыми словами, береги извилины.
– Ага. – Тут Сонька вытянула шею и сказала: – Вот это тачка, умереть в девицах… Спорю на твоего любимого паука – это он!
Машина тормознула возле лестницы, надо сказать, на нее стоило посмотреть, лично я такую видела в первый раз. Дверца распахнулась, и оттуда с трудом выбралась здоровенная горилла в зеленом пиджаке. Если это был Сонькин одноклассник, то он здорово изменился. Знакомиться с ним совершенно не хотелось. Взглянув на его лицо, я и вовсе опечалилась: может, он и похож на гориллу, только мозгов у нее явно больше. Рядом с ним появились две обезьяны поменьше, очень суетливые. Дверь распахнулась на всю возможную ширину, и Сонька выдохнула: «Он!» Описание, данное ею Рахматулину, было довольно точным: невысокий брюнет в очень дорогом костюме, великолепная фигура скрадывала недостаток роста, и выглядел он просто сокрушительно, особенно на фоне трех мартышек, причем совершенно не был похож на уголовника, как я их представляла, хотя я и не очень утруждала себя на этот счет.
Пока мы глаза таращили, Рахматулин поднялся по ступенькам и направился к дверям «Айсберга». Одна из обезьян, та, что помельче, предусмотрительно забежала вперед. Он прошел мимо нас, совершенно не заметив. Сонька, которая при виде всего этого великолепия малость растерялась, пришла в себя и громко позвала:
– Витя!
Рахматулин обернулся, недовольно нахмурившись. Я покосилась на Соньку, конечно, женщина она сногсшибательная, но как-то мне не верилось, что любовь к ней он пронес через всю жизнь. Мне стало жаль наших усилий. В этот момент в лице Рахматулина стали происходить разительные перемены: сначала он нахмурился еще больше, точно что-то вспоминая, потом вдруг улыбнулся и пошел к нам, широко раскинув руки.
– Бог мой, Софа, ну надо же… Какая встреча!
Софа мгновенно расцвела, повела глазами и плечами и запела в ответ:
– Только не говори, сколько лет прошло, не стоит напоминать, что я уже старуха.
– Ну уж нет, потрясно выглядишь. – Он подошел вплотную, они с Сонькой обнялись и троекратно облобызались, по русскому обычаю, надо полагать. Три обезьяны выжидающе замерли, самая крупная сочла нужным нерешительно улыбнуться.
– Какими судьбами в наших краях? – спросил Рахматулин, отступая на шаг.
– Я ведь тебя ищу, Витя.
– Серьезно? – Тут Витя посмотрел в мою сторону. Сонька права, к блондинкам он явно дышал неровно.
– Моя подруга, – влезла Сонька, обладавшая собачьим чутьем. – Познакомься, Грета.
– Вообще-то Маргарита, – сказала я, – Гретой меня называет Софа и еще несколько друзей.
Он осторожно пожал мне руку.
