– зашибись! Нет, Колька мне нравился больше.
Мужик с автоматом – это уже чересчур для моих нервов. По-моему, оружие выглядело настоящим. Я попятилась по коридору и оказалась против двери в комнату: зрелище, открывшееся мне, было впечатляющим: восемь человек лежали на полу лицом вниз, держа руки на затылке. В кресле сидел еще один тип в маске, тоже с автоматом, что-то насвистывая, легонько пиная носком ботинка кучу оружия, сваленного у его ног. Тихая Сонька с глупым лицом, поджав ноги, тосковала на диване. Колька устроился на полу рядом с остальными; тип в кресле махнул Соньке рукой, и та подошла ко мне, двигаясь, словно во сне. Мы покинули комнату, закрыли дверь, и один из замаскированных типов повесил на ручку штуковину вроде болванки веселенького синего цвета.
– Мужики, – проронил он на прощание, – до двери дотронетесь – бабахнет!
После чего стащил с себя маску. Сначала я удивилась тому, что его лицо мне знакомо, удивление возросло, когда я поняла, что вижу перед собой молодого человека по имени Валера, который вчера заходил в кабинет Глеба. Второй тип тоже лишился маски, и я уже без удивления узнала Глеба.
– Пошли, – сказал он.
Мы покинули дачу, метрах в пятистах в кустах стояла машина. Только мы в нее сели, как со стороны дома что-то бабахнуло, из разбитого окна повалил черный дым.
– Что за люди, – покачал головой Валера, – ведь предупреждали.
Минут через десять мы въехали в город. Сонька к этому времени пришла в себя и смогла сказать:
– Глеб, ты, что ли? Откуда взялся?
– Как откуда? С кладбища. Решил вам немного помочь. Не возражаешь?
– Какое там. Зрелище редкое: три секунды – и мужички ровными рядками улеглись. Посмотреть – одно удовольствие.
– Рад, что тебе понравилось.
– Это у вас работа или развлечение? – подала я голос, обращаясь к Валере.
– Глеб Григорьевич попросил помочь. Всегда рад послужить справедливому делу. А когда женщины в беде – и разговору нет.
– Не хило, – покачала я головой. – Автоматы, маски и эта штуковина на дверь…
– Позаимствовали ненадолго, – лихо улыбнулся Валера, а Глеб начал хмуриться.
– Между прочим, – сурово заявил он, – героине положено броситься на шею своему спасителю, а не устраивать допрос.
– Да я роль плохо выучила. Ты как нас нашел?
– Поехал следом. Убедился, что вас держат на даче, позвонил Валере, и вот… Кстати, где твоя сумка?
– Что? – не поняла я.
– Сумка, обыкновенная дамская сумочка, с которой ты обычно ходишь.
– Вот она, а что?
Глеб засмеялся:
– Ты потрясающая женщина. В такой ситуации и не забыть сумку.
– Это хорошо или плохо? – не поняла я, а Сонька тут же влезла:
– Немецкая аккуратность. Хоть бы раз утюг не выключила, ни-ни. Мне бы так.
– Я не понимаю, почему ты заговорил о сумке?
– Просто увидел ее в твоих руках и удивился. Я даже не помню, в какой момент ты ее взяла.
– И что? Это так важно?
– Нет, конечно. Я просто спросил. Или это наводит на размышления?
– Мне непонятен этот разговор.
– О господи! Дернул меня черт. Марго, ты слишком подозрительна. Мы вытащили вас из скверной передряги, на огромную благодарность я и не рассчитывал, но подозревать-то меня в чем?
– Надо Витьке позвонить, – заметила Сонька. – Где его козлы, мать их! Прошляпили все царство небесное.
– Может быть, я наконец узнаю, что происходит? – спросил Глеб. Мы промолчали.
– Не мое дело, девчонки, – заметил Валера, – но вы играете в очень опасные игры.
– А то нас спрашивают, – огрызнулась Сонька. – Куда мы, кстати, направляемся? Может, нам все-таки Витьке позвонить? Я и телефончик вижу.
– Глеб, останови, – попросила я.
Дозвониться до Витьки оказалось делом непростым, нам отвечали разные мужские голоса, наконец послышался нужный нам, резкий, с хрипотцой голос.
– Ну, что там?
Я кратко обрисовала ситуацию. Особого впечатления мой рассказ не произвел. Это становилось обидным.
