– Ты сможешь отвезти меня домой? – спросила я.
– А это обязательно? – он выглядел расстроенным. – То есть я хотел сказать, ты не могла бы остаться у меня? Не знаю, как объяснить… В общем, я хотел бы вернуться домой и знать, что здесь ты. Это ведь не нарушает условий договора?
– Нет, не нарушает. Конечно, я останусь и буду ждать тебя.
– Ложись спать. Я не уверен, что вернусь быстро.
Я проводила его до двери, он торопливо поцеловал меня и уехал. А я легла спать, чувствуя себя счастливой новобрачной.
Звонок. Половина второго. Отказываясь верить, я сняла трубку. Сегодня он был оригинальным. «Привет, детка» я не услышала.
– Тебя все-таки стоит поторопить, – монотонно звучало в трубке. – Как насчет твоей подружки, а? Что- нибудь впечатляющее? Знаешь, детка, иногда человек умирает очень долго и нелегко. Я бы мог кое-чем поделиться…
– Ублюдок, – проронила я, в ужасе от своего бессилия.
– Грубо… – смешок.
– Все я про тебя знаю, чертов сукин сын! Строишь из себя крутого? Черта с два ты крутой! Плюгавое, ни на что не способное ничтожество. Как мужик, ты ломаного гроша не стоишь. Ты просто паршивый импотент, поэтому тебе и нравится пугать меня по телефону. Ну, давай, волк, покажись мне. Я хочу посмотреть, какой ты крутой.
– В самом деле? – хохотнул он. – Что ж. Напротив окна, возле гастронома, – телефонная будка. Я звоню оттуда.
Я бросилась к окну, споткнулась, упала на одно колено и, чертыхаясь, отдернула занавеску. Будка возле гастронома имелась, но была пуста. Ночная улица с единственным фонарем выглядела жутко, мне даже послышался волчий вой.
– Ты просто дура, – хохотнул он и повесил трубку.
А я стала кусать пальцы. К счастью, это мне быстро надоело. Я вышла в кухню и пошарила в шкафу. Выпила рюмку коньяка и громко заявила:
– А Соньку я отправлю на Багамы.
Слабое утешение. Я вернулась в комнату, села в кресло, терзаясь желанием провести импровизированный обыск.
– Только попробуй, – сказала я себе и сцепила на груди руки. – Кто говорил о доверии?
К счастью, волнения никак не сказываются на моей способности спать по ночам. И я уснула, сидя в кресле. Что-то мне снилось, должно быть, хорошее. Когда я открыла глаза, оказалось, что лежу я в постели, рядом Глеб, смотрит на меня и улыбается.
– Привет, киска, – сказал он, и я ответила:
– Привет.
И утро было волшебной сказкой.
У сказок счастливый конец, но и он рано или поздно наступает. Мысль о Соньке переполняла душу заботой и нежностью, хотя, случалось, я по пять раз на дню мечтала ее убить. О ночном звонке я промолчала, не желая портить счастливо начавшийся день, но заспешила домой, где Сонька должна была ждать меня с десяти часов. Глеб минут пятнадцать разговаривал по телефону, после чего, чертыхаясь, заявил, что придется ему отправиться на работу. Уже в машине он сказал:
– Я говорил об отпуске. Могу уйти со следующей недели.
– Здорово, – кивнула я, – и погода налаживается.
– В мире есть место, где всегда отличная погода. Почему бы вам с Сонькой не отправиться туда дней на десять?
– А ты?
– А я присоединюсь несколько позже. У меня ведь остаются кое-какие дела: мне совсем не хочется, чтобы ты всю жизнь носила ад в своей душе, – скорчив забавную физиономию, передразнил он.
– Забудь, – я махнула рукой. – Бери отпуск, и сматываемся на Багамы. Здешний климат начинает действовать мне на нервы.
– Должен сказать, это чрезвычайно мудрое решение.
– Останови возле магазина. Куплю хлеба.
Мы простились до вечера, Глеб помахал мне рукой и уехал, а я со Свадебным маршем Мендельсона в душе зашла в магазин, а потом припустилась домой. Я пела, входя в подъезд, поднимаясь по лестнице и даже открывая входную дверь. Потом поперхнулась и замолчала. Кто-то, очень крупный и невежливый, сгреб меня за шиворот и втолкнул в комнату. Я охнула, поморгала и огляделась. Сначала я увидела Соньку. Она сидела в кресле, поджав ноги и сложив на коленях ладошки. Цветом лица сильно напоминала недозревший лимон, а круглыми глазами – филина. Она помаргивала и как будто собиралась зареветь, но что-то ей мешало. В соседнем кресле сидел невероятно длинный и худой тип, с ногами, словно у кузнечика, и лошадиной физиономией. Из-за белесых ресниц, розовато-белой кожи и обширной лысины он показался мне похожим на упыря. Выражение глаз вполне подходящее. Мой шифоньер подпирал детина с трапециевидной шеей, блеклыми глазами и волосатыми ручищами. Любой психиатр, раз взглянув на него, уверенно поставил бы диагноз: олигофрен. Его близкий родственник, судя по виду, маячил за моей спиной. Утро мне мгновенно разонравилось. Я робко кашлянула и сказала:
– Здравствуйте.
– Привет, – проронил «упырь-кузнечик» и ухмыльнулся. Сходство с Дракулой стало абсолютным.
