Было ясно, что его заставляет ухаживать за Нестором обычный расчет. И он вел себя так, точно это он – благодетель. Да и сама смерть Нестора… – Виктор Ильич замолчал, а я насторожилась.
– А в чем, собственно, дело?
– Ей-богу, чувствую себя старым сплетником. Все это было давно… В общем, у Нестора случился приступ. Он всегда жаловался на сердце, а в тот момент у него под рукой не оказалось таблеток, и «Скорую» вызвать он не смог. Утром Нестора обнаружил мертвым его, так сказать, опекун.
– Он просто наведывался к Ильину, а не жил с ним?
– В том-то и дело, что жил. И в ночь, когда Ильин умер, спал в соседней комнате. Утверждал, что ничего не слышал. Тогда было много разных разговоров. Особенно странным показался факт, что у Нестора не оказалось таблеток. Он был очень аккуратным человеком и о своем здоровье заботился. Правда, при этом был очень доверчив.
– А его «опекун» что-нибудь извлек полезное для себя из ситуации? – спросил Марк Сергеевич.
– Ему осталась трехкомнатная квартира. Хрущевка, но… И, разумеется, все бумаги Ильина. Он пытался продолжить занятия наукой, однако его очередной труд оказался полным бредом.
– А что за тему он взял, не помните?
– Нет. Но что-то в высшей степени сомнительное и бездоказательное.
– А фамилия того аспиранта случайно не Разин? – спросила я.
Виктор Ильич молча кивнул.
– Мы с ним встречались, – вздохнула я. – Его супруга, кстати, утверждает, что из университета его вынудили уйти коллеги с их интригами.
– На самом деле, – усмехнулся Виктор Ильич, – уйти его вынудила собственная глупость. Он завел роман с женой тогдашнего ректора университета, надеясь таким образом решить свои проблемы. Дама на пятнадцать лет старше, не очень умна и уж точно неразборчива. Ректору вскоре стало известно об их романе, и с супругой он развелся. Изабелла Юрьевна из тех женщин, что способна отравить жизнь любому, и жертву из своих когтей не выпустит. Разину пришлось на ней жениться, а вот из университета его действительно попросили.
– Значит, все бумаги Ильина у него.
– Да. Если он их попросту не выбросил. Мне известно, что Разин теперь работает в коммерческой структуре и вряд ли вернется в науку.
– В журнале «Следопыт» была статья Ильина. Как думаете, журнал мог сохраниться в университетской библиотеке?
– Возможно. Ильин много печатался, но «Следопыт» для университета особого интереса никогда не представлял, это ведь не научный журнал. Но я распоряжусь посмотреть, если вам необходимо.
Я поблагодарила и сообщила номер журнала. Виктор Ильич все записал, предложил нам кофе, от которого мы отказались, Марк Сергеевич еще немного поболтал с ним о пустяках, и мы покинули кабинет.
– Ясно, что все дело в Разине, – зашептала я, как только мы оказались в коридоре.
– Какое дело? – вроде бы удивился Марк Сергеевич.
– Как «какое»? – возмутилась я.
– Что вас, собственно, интересует?
– Бумаги отца, конечно. Уверена, в них разгадка тайны.
– Тайны семи кинжалов?
– Ну, конечно.
– Вас мучает любопытство, и вы готовы ради того, чтобы его удовлетворить, рискнуть головой?
– А вас что мучает? – съязвила я.
– Возможно, я вам скажу об этом…, позже, – серьезно кивнул он.
– А почему не сейчас?
– Пока вы не заслужили моей откровенности, – заявил Прохоров, а я презрительно фыркнула.
– Я и так знаю. Хотите получить кинжалы и загнать их подороже?
– Гениально, – хмыкнул он и отвернулся.
– Я считаю, нам нужно еще раз встретиться с Разиным, – сказала я уже в машине. – Потребую бумаги своего отца.
– А он ответит, что никаких бумаг в глаза не видел.
– Что вы предлагаете? – нахмурилась я.
– Ждать развития событий.
– Очень мило. И сколько ждать?
– Столько, сколько понадобится.
– У меня нет на это времени. Скажите лучше, вы знакомы с человеком по фамилии Глебов? Он, как и вы, занимается торговлей антиквариатом.
– Разумеется, знаком.
