– Что ж, вы свое желание осуществили. Всего доброго.
– Не хочешь предложить мне войти?
– Нет, – покачала я головой.
– Значит, договориться по-хорошему ты не желаешь?
– Нам не о чем договариваться.
– Паршивая шлюха, – зашипел он, нервы у родственника ни к черту. – Захапала все деньги, думаешь, тебе это сойдет с рук? Я тебя выведу на чистую воду вместе с твоим любовником.
– Сделайте одолжение, – усмехнулась я. – А сейчас убирайтесь к дьяволу, пока я милицию не вызвала.
– Ты пожалеешь, – с чувством сказал он и направился к машине. А я заспешила к дому.
– Сволочь, – бормотала я, сбросив пальто и расхаживая по холлу. – Вот сволочь…
Ясно, что Владимир Павлович намерен всеми правдами и неправдами отравлять мое существование. Если он узнает о Сергее… «Надо уехать на некоторое время, – размышляла я. – Может, этот сукин сын немного успокоится (в это верилось с трудом). И от Сережи придется держаться подальше. Пройдет полгода, и тогда можно будет видеться с ним в теннисном клубе, это будет вполне естественно, вдова чувствует себя такой одинокой, а тут красавец-мужчина и, как следствие, вдруг вспыхнувшая страсть. Сергей чересчур нетерпелив, вряд ли удастся держать его на расстоянии долгое время. Надеюсь, сегодняшний разговор произвел на него впечатление и он серьезно отнесется к моим словам».
Немного успокоившись, я прошла в кухню, выпила чаю, а потом отправилась спать. Меня мучили кошмары, и проснулась я с дурным предчувствием, так что нисколько не удивилась тому, что произошло утром.
Где-то ближе к обеду позвонил Шерман.
– Лилия Романовна, надо бы поговорить, – как-то неуверенно сказал он, что было для него совершенно несвойственно, оттого и напугало меня.
– Что-нибудь случилось? – насторожилась я.
– В жизни постоянно что-нибудь случается. Я могу приехать?
– Конечно. Жду вас.
Он явился через полчаса, на губах играла оптимистическая улыбка, но глаза из-под очков смотрели слишком пристально. Я приготовилась к очередному удару судьбы.
– Так что там за новости? – подавая ему кофе, спросила я, изо всех сил стараясь демонстрировать безмятежность.
– Да так, всякие пустяки. Однако известно, именно из этих самых пустяков и состоит наша жизнь. Лилия Романовна, – неожиданно сменил он тон, – почему вы до сих пор не поинтересовались, что получите по завещанию? Неужели это вас не интересует?
– Как вам сказать? – пожала я плечами. – За три года я привыкла не думать о хлебе насущном. Но что бы там ни говорил Владимир Павлович, замуж я выходила за Виктора, а не за его деньги.
– Однако будет обидно и даже неправильно потерять их, – серьезно сказал он. – Боюсь, Владимир Павлович настроен весьма решительно. Он обвиняет вас в соучастии в убийстве брата.
– Этого следовало ожидать, – вздохнула я.
– Конечно, особенно резвиться мы ему не позволим, но крови он может попортить немало. Вы не пытались договориться с ним по-хорошему?
– Боюсь, это совершенно невозможно.
– А жаль. Что ж, посмотрим, что нам готовит грядущий день. А вам, Лилия Романовна, надо быть чрезвычайно осторожной. О любви пока следует забыть, ежели денежки желаете сохранить. Очень приличные, между прочим. Вы виделись с Сергеем?
– Да… – ответила я неуверенно.
– Придется со встречами повременить. Владимир Павлович способен нанять армию частных сыщиков.
– И что это ему даст?
– Лилия Романовна, нам ни к чему очередной скандал вокруг вашего имени.
– Нам? – насторожилась я.
– Нам, то есть вам и вашим друзьям, к коим смею отнести и себя. Очень бы хотелось, чтобы эта история с убийством поскорее канула в Лету.
– Вы хотите сказать, что охранник под чьим-то давлением может дать показания против меня?
– Охранник уже никаких показаний дать не может, – вздохнул Валерий Петрович. – И я даже не знаю, хорошо это для нас или плохо.
– Что значит «не может»? – насторожилась я.
– Сообщаю по секрету. Сегодня утром проводили следственный эксперимент. Голицын демонстрировал, где и как он убил налоговика Крутикова. В результате эксперимента… В общем, Голицын пытался бежать.
– И его убили?
– Ранен наверняка, на парапете обнаружили кровь. Он спрыгнул с моста, раненный, в наручниках, лед
