почтовом ящике. Можешь их забрать. – Он повесил трубку, а я некоторое время стояла, точно изваяние. Потом опомнилась и бросилась к почтовому ящику.
Там лежал конверт, плотный желтый конверт без адреса и вообще без надписи. Я вскрыла его и увидела две фотографии и кусок пленки, кадр за номером один. А если есть еще за номером два, три и так далее? Не знаю, как я удержалась на ногах, вернулась в кухню, села за стол и заплакала. И тут он позвонил вновь:
– Как видишь, я держу слово. У тебя есть пленка, я сделал три фотографии, одну ты получила раньше, и две сейчас у тебя. Все честно?
– Да, – пробормотала я, потому что он ждал ответа.
– Не хочешь сказать мне спасибо?
– Спасибо.
– Пожалуйста. Что с твоим голосом? Ты что, плачешь?
– Нет.
– Ты врешь. Придется отучать тебя от скверных привычек. Спрашиваю еще раз: ты плачешь?
– Да.
– Почему? Ведь ты получила, что хотела? Ну, я не слышу…
– Мне страшно.
– А-а-а… Нормальное чувство для убийцы. Человек совершает преступление, а потом боится, что его разоблачат. Помнится, книжка была очень забавная, ее еще в школе проходят. Не помнишь, как называется?
– «Преступление и наказание».
– Вот-вот. Очень актуальная книжка.
– Я не убивала своего мужа.
– Ну, детка, это я уже слышал. Придумай что-нибудь новенькое. Ты больше не плачешь? Успокоилась?
– Да.
– Значит, теперь не боишься?
– Боюсь. Послушайте, я… Как вас зовут?
– Что? – засмеялся он.
– Но ведь у вас есть имя?
– Вроде бы…
– Как-то я должна к вам обращаться?
– Зови папочкой.
– Почему папочкой? Вы намного старше меня?
– Лет на десять, нет, на двенадцать. Да, точно, на двенадцать. У меня плешина во всю голову, короткие ноги и татуировка на груди: «Лили, ты лучшая в мире сучка». Годится? Есть кто-нибудь похожий среди твоих знакомых? Ты умненькая девочка, но со мной играть в такие игры не советую.
– Я просто…
– Да-да, ты просто хотела знать, как ко мне следует обращаться. Если уж я занялся твоим воспитанием, «папочка» самое подходящее для меня имя. Еще вопросы есть?
Я кусала губы, изо всех сил стараясь не разреветься.
– Вы вернули фотографию и пленку. И… и что теперь?
– А что я тебе обещал? Ну-ка, вспомни…
– Вы мне обещали ад на земле.
– Точно. И ты его получишь.
Когда мы встретились с Сергеем, я была уже настолько спокойна, что смогла рассказать о разговоре, не скатываясь в истерику.
– Он вернул фотографии и пленку? – вроде бы не поверил Сергей. – Впрочем, где гарантия, что фотографий было только три?
– А кадр один, – кивнула я. – Он мог отщелкать целую пленку и теперь будет продавать их по сто тысяч за фотографию. Боюсь, торговля продлится недолго…
– Черт… как же он смог забрать кейс? Ведь ты сама видела, там только твои и мои следы.
– Он сказал, что это всего лишь старый трюк. Неважно, как он это проделал, важно, кто он сам…
Сергей пожал плечами.
– У тебя есть соображения по этому поводу?
– Есть.
Он удивленно поднял брови и посмотрел на меня очень внимательно.
