Я бесцельно бродила по дому. Зашла в кабинет мужа и огляделась. Взгляд мой задержался на брошенной возле кресла книге. Я подошла, подняла ее и повертела в руках, стала читать наугад, и вновь чужая жизнь захватила меня.
Я думала о муже. Все это время я пытаюсь понять, что происходит. А вдруг разгадка гораздо проще? Что, если Виктор умело срежиссировал происходящее и за всем этим стоит не неведомый мне некто в жуткой маске, а он, мой муж? Извращенная, чудовищная месть. Виктор был тяжело болен, он знал, что вскоре умрет, лежал в этой комнате долгими ночами, прикидывая, как отомстить мне, и однажды придумал? Разработал план собственного убийства, рассчитав все до мелочей? Такое не укладывалось в голове… Может, эта мысль однажды пришла ему в голову, а потом возвращалась и возвращалась, пока окончательно не завладела им? И тогда он привел свой план в исполнение. Он умер, а некто, оставленный им, играет роль моего палача? У Виктора достаточно денег, чтобы осуществить любую, самую жуткую фантазию. А вдруг он вовсе не умер? Вдруг он наблюдает со стороны за происходящим? Я вытерла холодный пот со лба и тревожно огляделась.
Кто-то в самом деле наблюдает за мной, я же чувствую… Стоп, не сходи с ума. Главное, держать себя в руках и не дать разыграться фантазии. Какие, к черту, фантазии: убийство Виктора – до сих пор загадка, никто вроде бы не желал его смерти, но ведь кто-то убил? Виктор сам нанял своего убийцу? Только для того, чтобы превратить мою жизнь в ад, не имея возможности насладиться этим зрелищем?
Я отшвырнула книгу. Подумай о другом. Этот тип является в маске. Значит, он боится, что я его узнаю. Другой причины просто нет. Почему же нет? Палач всегда появляется в капюшоне, жертва не видит лица. Что же, дурацкая маска – дань традиции? Чересчур затейливо. Допустим, я его все-таки знаю. Это не Шерман и не мой муж, даже если ему каким-то образом удалось воскреснуть. Тогда кто? Человек, которому Виктор доверял. Человек, ему преданный. Не так уж много кандидатов на данную роль. А у этого психопата свежий шрам на плече…
Телефонный звонок напугал меня, я вдруг подумала, что если услышу голос Виктора, то, пожалуй, не удивлюсь. Однако голос все же заставил удивиться, потому что звонил Шерман. Хотя почему бы адвокату и не позвонить безутешной вдове?
– Лилия Романовна? – спросил он. – Добрый вечер, это Шерман. Как ваши дела?
– Спасибо, хорошо, – ответила я.
– Хорошо? – Он вроде бы растерялся. Тут я вспомнила, что вдове полагается быть несчастной, и в досаде покачала головой.
– Ваши неприятности прекратились?
Вопрос меня разозлил.
– К неприятностям привыкаешь, – уклончиво ответила я.
– Говорят, вы живете затворницей. Нигде не бываете.
– Почему вас это интересует?
– Лилия Романовна, не знаю, откуда у вас ко мне такая неприязнь, честное слово, я всегда хотел быть вашим другом.
– В самом деле? – Я помедлила и спросила: – Валерий Петрович, скажите, мой муж, как он себя чувствовал в последнее время?
– Что? – растерянно переспросил он. – То есть что вы имеете в виду?
– И вы, и я знаем, Виктор был болен. Наши отношения вам известны, мне он мог ничего не сказать, а вот вам… Ему стало хуже?
– Ах вот что, понимаю. За несколько дней до своей трагической гибели Виктор говорил о близкой смерти… то есть вполне уверенно заявил, что скоро умрет. Я, признаться, решил, что это обычные страхи больного человека, и не придал особого значения, но вчера встретился с Фадеевым, это лечащий врач Виктора…
– Да-да, я знаю…
– Мы заговорили о Викторе, и он сказал, что жить ему на самом деле оставалось недолго, от силы пара месяцев, так что убийцы поторопились. – При этих словах я стиснула зубы. – Впрочем, и за два месяца можно многое успеть.
– Что вы имеете в виду? – встрепенулась я.
– Да ничего конкретного, просто к слову пришлось. Кстати, никто не знал, что состояние Виктора ухудшилось. Никто, не исключая самого Виктора. Фадеев не имеет привычки разглашать врачебные тайны.
– Но Виктор мог догадаться… я хочу сказать, если его состояние…
– Лилия Романовна, ваш муж погиб, убийца понес заслуженную кару, а вам надо думать о жизни. Клуб многое потерял без вас, вы были его украшением.
– Вы позвонили, чтобы сказать мне это?
– Не только. Мне кое-что пришло в голову. Возможно, это ерунда, а возможно… Вдруг это поможет избавиться вам от неприятностей? Ведь неприятности еще не кончились?
– Вы говорите загадками, – пробормотала я.
– Мне трудно объяснить в трех словах. За несколько дней до гибели Виктора я был свидетелем одного разговора. Ваш муж собирался установить… Извините, – сказал он совсем другим тоном, – мне звонят в дверь.
– Подождите, – заторопилась я, – что собирался сделать мой муж?
– Вот что, приезжайте ко мне через час. Поговорим.
Он повесил трубку, а я вскочила и бросилась в свою комнату. Оделась в рекордные сроки и через полчаса была уже возле дома Шермана. Я хотела наплевать на приличия и сразу же подняться к нему, но тут заметила машину Гаевского, впрочем, не заметить ее было затруднительно, она стояла возле самого
