Я не возражала, если б Севка покинул наш дом на карете «Скорой помощи», но кое-что в его поведении меня насторожило. К примеру, тот факт, что для сумасшествия Севка выбрал папин кабинет. Хотя какая психу разница, где сходить с ума?
– Подожди, – перехватила я Риткину руку и вернулась к кабинету. Она без особой охоты присоединилась ко мне, мы заглянули в щель и смогли убедиться, что Севка больше не ползает, он выдвигает ящики папиного стола и копошится в них. Что-то упало, Севка вздрогнул, мы отпрянули от двери, боясь, что он заметит нас, а он пробормотал: «Черт», только вышло невнятно, потому что тонкий, как карандаш, фонарик он по-прежнему держал во рту.
– Я не могу этого видеть, – хватаясь за сердце, пискнула Ритка и тут же выдвинула свежую идею: – А может, он лунатик?
– Лунатики ходят по карнизам, а этот шарит в папином столе, – вздохнула я и повела Ритку в свою комнату. – Помнишь, после сообщения о папиной смерти у нас тут кто-то все вверх дном перевернул? – спросила я мачеху, устраиваясь на кровати.
– Конечно, помню. Только…
– Мы считали, это папа. – Ритка торопливо перекрестилась и полезла ко мне под одеяло. – Думаю, это вовсе не папа, – вздохнула я.
– Почему ты не дала мне позвонить? – захныкала она. – А вдруг он буйный? Я не имею права рисковать собой. Я еще не выполнила свой долг перед природой.
– Какой долг? – удивилась я и в досаде махнула рукой. – Не перебивай меня. Значит, так, думаю, Севка никакой не сумасшедший и не лунатик. Кстати, когда ты с ним познакомилась?
– Примерно за два месяца до смерти папы. Точно. Папа лежал в больнице, и там мы встретились с Севкой. Он навещал своего друга, тот что-то сломал: руку или ногу. Неделю мы встречались совершенно случайно, а потом… Ты не должна меня осуждать, я была совершенно несчастна, папа опасно болел и не желал лечиться. Из любви к нам он мог бы постараться пожить подольше, но папа всегда был эгоистом, не в обиду тебе будет сказано. И вот что из этого вышло.
– Все сходится, – кивнула я, поразмышляв еще немного. – Севка ищет наследство.
При слове «наследство» лицо Ритки вытянулось и приобрело страдальческое выражение.
– Что ты имеешь в виду? – с трудом справившись с собой, спросила она.
– Не хотела тебе говорить, чтобы зря не расстраивать, но дядя Витя считает, будто папа мог оставить что-то около трехсот тысяч баксов. – Я намеренно уменьшила сумму, но у Ритки глаза все равно загорелись нездоровым блеском. Под нашим окном стоит фонарь, и в его свете ее глаза сияли, как два сапфира, губы приоткрылись, и дышала она часто-часто, словом, налицо все признаки волнения.
– Триста тысяч долларов? – все же уточнила она перед тем, как лишиться чувств, и уж только после этого рухнула на подушку. Правда, обморок длился недолго. Ритка сначала открыла один глаз, потом второй и с робкой надеждой взглянула мне в лицо. – Ты шутишь? – спросила она жалобно.
– Если честно, дядя Витя назвал даже большую сумму.
– Нет, я с ума сойду, – простонала Ритка. – Такие деньги… А где они?
– Понятия не имею, – пожала я плечами. – Лично я сильно сомневаюсь, что они вообще существуют. Но кто-то мог вслед за дядей Витей решить, что они есть.
– Подожди, – нахмурилась Ритка. – Так этот гад в папином кабинете наши деньги ищет?
– Думаю, не зря же он там ползает. Может, надеется обнаружить тайник…
– А вдруг уже обнаружил? – Ритка вскочила с постели и бросилась к двери, я едва успела схватить ее за полу халата.
– Что ты собираешься делать? – спросила я сурово, но шепотом.
– Как что? Для начала обыскать этого мерзавца, не свистнул ли чего. А потом как следует допросить.
– Думаешь, у тебя получится?
– Еще как… Да за триста тысяч баксов я могу… очень многое.
– Может, не стоит спешить? Вряд ли папа спрятал деньги в кабинете. Папа боялся конфискации, ты ведь знаешь, это его конек. Выходит, деньги там, где конфискацию не проводят.
– Боже мой, – хватаясь за сердце, зашептала Ритка, – я знаю, где они. Под яблоней. Точно. Папа собственными руками посадил яблоню. С какой стати ему сажать яблоню? К тому же она засохла. Папа еще очень сердился. Одевайся. Едем на дачу.
– Сейчас? – растерялась я.
– Конечно.
– А как же Севка?
– О черт, как он некстати. Про яблоню он не знает, выходит, до утра деньги в безопасности, а утром я найду способ избавиться от этого типа. Навсегда.
– Вот что, – начала я со вздохом. – Эти деньги лично у меня вызывают сомнение. Давай не делать резких движений до тех пор, пока не будем уверены в их существовании. Пусть Севка покопается в папином столе. Конечно, папу это бы возмутило, но особого вреда я в том не вижу. Присматривай за парнем, вдруг ему что-то известно о деньгах.
– Он будет искать деньги, а я за ним присматривать? И когда он их найдет… Я начну присматривать прямо сейчас. – Ритка кинулась к двери, правда, на цыпочках, но вдруг вернулась, заключила меня в жаркие объятия и расцеловала. – Маня, я этого не забуду. Ты настоящий друг. Можешь на меня рассчитывать. Ты никогда не жмотничала, и то, что ты не стала скрывать от меня наши общие ценности…
