– Ну… – темнея лицом, согласился Севка.
– Салон мыли, так? Никаких вещей там не было, только сумка моя, но она не в счет. Ты попросил в багажнике пропылесосить, так?
– Так. – Голос Севки звучал еле слышно.
– Твоя ценность там была?
– Нет.
– Хорошо. Мы вдвоем вернулись в гараж, тачку заперли, ключи от машины у тебя. Так где ты оставил свою вещь?
Севка попытался что-то сказать, пошевелил губами, резко развернулся и исчез в своей комнате.
– Лишь бы к чему придраться, – глядя ему вслед, заметила Ритка. – Ценная вещь… лотерейный билет прошлогоднего тиража. Врет, как сивый мерин.
– Может, правда что лежало? – вступилась я за Севку.
– Куда ж тогда делось? Говорю, тачку мыли вместе, и никаких «полкило» я там не помню. Слушай, а что можно в килограммах мерить? Ведь не деньги же?
– Нет. Деньги измеряют пачками, – продемонстрировала я эрудицию.
– Сумасшедший дом, – помолчав немного, прокомментировала происходящее Ритка и тоже удалилась, а я задумалась. Если Ритка так уверена, может, в машине действительно ничего не было, и Стас к воровству непричастен?
Я прикидывала и так и эдак, но ни к какому выводу не пришла. Мысль о Стасе незаметно меня покинула, и явилась мысль о недавних гостях, а от них плавно перешла к паспорту. Славка до сих пор не позвонил и не сообщил, что там с моим многострадальным документом. Опять же не худо бы ему знать об этих типах, я имею в виду сегодняшних гостей, и как-то определиться с чистосердечным признанием.
Я скоренько собралась и поехала к Славке, но дома его не оказалось, сколько я ни давила на кнопку звонка, все без толку. В крайней досаде я чертыхнулась, хотела оставить ему записку, но не нашлось клочка бумаги, а обращаться к соседям не хотелось. Я вернулась в машину, где и застал меня звонок на мобильный.
– Маня? – медовым голосом поинтересовался Севрюгин, лучший друг моего покойного отца, если верить его словам. – Как у вас со временем? Не могли бы мы съездить на кладбище? Сейчас?
Такая тоска по усопшему вызывала уважение, и я решила пойти человеку навстречу.
– Хорошо. Где встретимся?
– Знаете ресторан «Шансон», это на Гвардейской. Жду вас с нетерпением.
Геннадий Петрович отключился, а я пожала плечами в недоумении, если мы собирались на кладбище, зачем нам в ресторан? Или он хочет помянуть папу? Решив не ломать голову, я позвонила Ритке:
– Папин друг по фамилии Севрюгин жаждет поехать на кладбище, навестить могилу.
– Ты с ним поедешь?
– Конечно.
– Тогда, может, и мне? Если честно, я скучаю без папы, хотелось бы убедиться, что он где-то есть, ну, ты понимаешь… – Если честно, то не очень-то я понимала, но возражать не стала.
Мы договорились встретиться возле ресторана, и я отправилась на Гвардейскую, по дороге размышляя о словах Ритки, и в самом деле вдруг начала что-то понимать.
Еще сворачивая с проспекта, я заметила машину мачехи, приткнувшуюся рядом с навороченным «Мерседесом», возле которого стоял бритый детина и так зорко поглядывал по сторонам, что появлялось желание проскочить мимо, забыв про ресторан. Однако от этой мысли пришлось отказаться. Ритка выбралась из своего «БМВ», и я затормозила.
– Где они? – спросила Ритка, подходя ближе.
– Наверное, в ресторане, – ответила я, и мы пошли в ресторан.
Стоило нам оказаться в небольшом холле, как откуда-то сбоку выпорхнул молодой человек и спросил с поклоном:
– Вы Мария Анатольевна?
– Она, – ткнула в меня пальцем Ритка, потому что обращался он к ней.
– Прошу вас сюда.
Мы свернули в коридор, который закончился дверью, молодой человек распахнул ее, и мы вошли в маленький зальчик, в котором стояли три стола. За одним сидели двое мужчин, один высокий и худой, второй здоровяк с широким лицом и туманным взглядом.
– Здрасьте, – неуверенно начала я. – Я – Маня, вы, то есть кто-то из вас, мне звонил, – добавила я, прикидывая, у кого из этих типов я сидела на коленях.
– А я Геннадий Петрович, – густым басом сообщил здоровяк. Если честно, я растерялась, его внешность совершенно не соответствовала образу папиного друга, который у меня успел сложиться после телефонного разговора с ним, да и голос был попросту не его.
– Прошу к столу, – медово предложил длинный, и я поняла, что беседовала с ним, такой голос ни с каким другим не спутаешь. – Как приятно видеть дочь нашего дорогого друга, – продолжил петь длинный, а я спросила:
– Вы тоже папин друг?
