Стаса, тот стоял, тараща глаза в пустоту, а я заревела.
– Он сбежал, – пожаловалась я. – Он был у нас в руках и сбежал.
Было от чего впасть в отчаяние. Словом, когда появилась милиция, в подтверждение своего рассказа мы могли предъявить лишь разнесчастного Васю, шнурок, брошенный убийцей, ну и мою шею, конечно.
Шея закон не впечатлила, а Васе впопыхах надели наручники и едва не поколотили. Пришлось вступиться за него и рассказать, как геройски он действовал. В милиции нас продержали до трех ночи. Толк от этого все же был: я сумела посеять в следователе зерно сомнения в виновности Ритки, чистосердечно рассказав о неизвестном, с которым трижды встречалась до этого. Правда, ментам я сказала: дважды, по настоятельной рекомендации Стаса, промолчав о его связи со Славкой (в том, что связь была, я теперь совершенно не сомневалась). Рассказ мой выглядел так: впервые я встретила парня во время дождя в подъезде (адрес прилагался), а затем в компании Севки. Я поведала о подозрениях в адрес этого типа и наших попытках его обнаружить. То, что мой убийца жил под чужим именем, закон впечатлило. Я раз пять описала парня, мы составили словесный портрет, потом я пересмотрела фотографии (не меньше сотни и без всякой пользы), когда меня отпустили, я была от усталости близка к кончине.
Возле дверей меня ждал Стас и выглядел не лучше. Больше всего на свете хотелось спать, о чем я и заявила, и уж чего мне точно не хотелось, так это что-то обсуждать, но Стас, несмотря на усталость, склонен был поговорить, что меня неприятно удивило.
– Ты его узнала? – спросил он, хотя мог и не спрашивать, раз мы все это успели обсудить.
– Узнала, – кивнула я.
– И это точно он? Парень, которого ты видела с Севкой?
– Конечно, он.
– А Вася его видел?
– Вася? – Вопрос поставил меня в тупик. – Он был рядом, а видел или нет, не скажу. Надо у него спросить. И вообще, я хочу спать, – сурово заключила я, пресекая всякие попытки заставить меня мыслить в столь неурочное время.
В окнах квартиры Стаса свет не горел по причине конспирации. Я подумала, может, Ритка спит себе спокойно, и вроде бы даже позавидовала ей, но потом решила, что радоваться мачехе рано, убийца еще не найден. Не успели мы закрыть за собой дверь, как Ритка выглянула из комнаты и зашипела:
– Вы что, с ума сошли? Где вас носит? Смерти моей хотите?
Я глухо застонала, потому что поняла: предстоит допрос похуже, чем в милиции. Смирившись с неизбежным, я коротко, но доходчиво поведала Ритке о недавних событиях. Стас между тем устремился на кухню, и Ритка метнулась следом. Слушая меня, приоткрыв рот и без конца повторяя: «О господи…», она молниеносно разогрела ужин, сервировала стол и даже машинально погладила Стаса по голове, пробормотав: «Кушай, дорогой», – что тот и сделал, причем с аппетитом. Странный все-таки народ мужчины, у меня бы кусок в горле застрял, а Стас наворачивает за обе щеки как ни в чем не бывало, и это в четыре часа утра.
– Ты умрешь от обжорства, – съязвила я, закончив рассказ. Стас страдальчески сморщился, а Ритка гневно нахмурилась.
– Еще чего, у мужчины должен быть хороший аппетит. Когда мужчина мало ест, мозг его занят всякими глупостями, такие типы по-настоящему опасны. Сытый человек ерундой не занимается. А ты почему не ужинаешь? – набросилась она на меня и тут же заревела. – Маня, страшно подумать, что бы произошло, если б не Стас.
– Меня спас Вася, – напомнила я.
– А кто тебя спас от Васи?
– Севрюгин.
– Хорошо, а кто тебя спас от Севрюгина? Жертвовать собственной жизнью…
Я только рукой махнула, наблюдая, как Стас просиял при этих словах. Может, это игра света, но ей-богу, вокруг его лба вроде что-то светилось наподобие нимба, хотя в тот момент Стас скорее напоминал кота: сытого, довольного и весьма упитанного.
– А как ты оказался в квартире? – неожиданно спросила я. Неожиданно, потому что ранее данный вопрос просто не приходил мне в голову.
– Я почувствовал, что ты нуждаешься в помощи, – с жаром сообщил он. – Нас связывают невидимые нити, сердце с сердцем, душу с душой.
– Молоть языком в четыре утра не каждый может, – восхитилась я, – ты достоин Книги рекордов Гиннесса.
Стас погрустнел, а нимб вокруг его головы потух.
– На самом деле у меня было предчувствие, – серьезно сообщил он. – Тебе не понять. Такое бывает, если любишь кого-то по-настоящему. Не успел я отъехать от дома, как начал беспокоиться. Еще эти телефонные звонки. Мне они показались подозрительными. Чем дальше я удалялся от дома, тем беспокойнее мне становилось, и я в конце концов решил вернуться, а чтобы ты не злилась, намеревался сказать, что забыл свой телефон. Дверь была не заперта, и это меня здорово разозлило, ведь я просил тебя быть поосторожнее. Вхожу и вижу какого-то хмыря, которого знать не знаю, зато он, похоже, знаком со мной. Здравствуйте, говорит, Станислав Геннадьевич, ну я ему в глаз, на всякий случай. Он затих на полу, а я в комнату, ты как раз вскрикнула…
– Откуда у тебя пистолет? – сурово спросила я.
– Так он газовый. Между прочим, зарегистрирован. И не надо так смотреть. Я перед законом совершенно чист, сначала менты придолбались, теперь ты…
– Это любовь, – заявила Ритка не к месту и вновь погладила Стаса по голове. – Только когда мужчина любит по-настоящему, он…
– Заткнись, – попросила я.
