– Не смей со мной так разговаривать, – возмутилась Ритка. – Я тебе почти что мать. И я получше тебя знаю. Тебе надо выйти замуж. Немедленно.
– О господи, – простонала я и пошла из кухни.
– Слушай, что мама говорит! – заорал вдогонку Стас. – Мама плохого не посоветует.
Я с трудом разделась и встала под горячий душ. Если бы я могла спать стоя, то, наверное, уснула бы. Любое движение мне давалось с трудом, поэтому я просто завернулась в полотенце и прошлепала в комнату, где спала накануне. Кровать была заправлена.
– Рита, – позвала я в отчаянии, плюхаясь в кресло. И уснула. А проснулась оттого, что включился телевизор. Я повернула голову и обнаружила рядом с собой Стаса. Он спал как младенец, а на телевизор не реагировал. – Какая гнусность, – покачала я головой и выключила телевизор. Полотенце валялось в моих ногах, а я лежала в костюме Евы. Возмущение переполняло меня, и я вновь повторила: – Какая гнусность.
Тут в дверь постучали, и Риткин голос позвал:
– Стасик, ты просил разбудить тебя. Уже девять утра.
– Боже, – простонал Стас, повернулся и увидел меня. – Маня, – сказал он с удивлением, плавно переходящим в восторг с намеком на неземное блаженство.
– Что? – спросила я.
– Это ты.
– В общем, да. Хотелось бы знать, как я здесь очутилась?
– В моей спальне? – Спальня в самом деле была его.
– Вот именно.
– Извини, я крепко спал и ничего по этому поводу сообщить не могу.
– Ты хочешь сказать, что я сама пришла сюда?
Он подумал и спросил серьезно:
– А как еще?
– Убила бы тебя. – Наверное, я в самом деле запросто могла огреть его чем-нибудь тяжелым, да вот беда, ничего подходящего под рукой не оказалось.
– На самом деле все очень просто, – проникновенно заговорил он. – Ты была напугана и, вполне естественно, искала поддержки и опоры…
– Я заснула в кресле.
– Я сам спал как убитый.
– Это было очень глупо, – не обращая внимания на его слова, заметила я. – Что ты выиграл от этого? – Отвечать он не стал, улыбнулся и поцеловал меня. Вполне дружески, но я его братским поцелуям не очень- то верила. Так и вышло, в течение ближайших пяти минут они претерпели значительную трансформацию, а я, улучив момент, напомнила: – Тебе пора на работу.
Вот тут бы самое время прекратить все это, но я увлеклась. Конечно, это было неразумно, но бросаться к двери или звать на помощь Ритку мне совершенно не хотелось. Правда, через некий временной промежуток Ритка сама напомнила о своем существовании, грохнула в дверь и сообщила:
– 12 часов 05 минут. Если вы собрались валяться в постели до обеда, какого черта я вскочила ни свет ни заря? Вам кофе в постель или все-таки выйдете?
– Выйдем, – пискнула я в ответ и повернулась к Стасу: – Ты собираешься на свою работу? Тебе там что-то подписывать.
Он презрительно отмахнулся, а я между тем испытывала двойственные чувства: с одной стороны, приятно, что твое общество безоговорочно предпочитают важным делам, с другой стороны, туфли мы купили, но это ведь не предел моих мечтаний, а мечты, как известно, стоят денег, и чем отлеживать бока… Одним словом, мужчина должен как-то сочетать все это, он не имеет права быть эгоистом, надо думать о ближнем и сделать в жизни что-то существенное для общей пользы, его и моей.
Но мудрые мысли как по волшебству покинули меня и не посещали до тех пор, пока Ритка вновь не забарабанила в дверь:
– Стас, пятый раз с работы звонят, я не знаю, что врать. Там сидит какой-то хмырь, и твоя секретарша утверждает, что больше чем на полчаса ей его не задержать. Контракт накроется, это она так говорит, а не я. Что ты вытворяешь? Люди доверили тебе свою судьбу, а ты как мальчишка… Я разочарована, не о таком муже я мечтала для своей Мани. Ты меня слышишь? Манька никуда не денется, а ты бабок лишишься, придурок. Забегая вперед, скажу, что контракта мы не лишились, секретарша себя явно недооценила, хмырь дождался Стаса, хотя тот явился ближе к пяти, потому что Ритка своими воплями только все испортила. Если бы после ее слов о том, что я никуда не денусь, Стас спешно натянул штаны и бросился в офис, я бы ни за что не поверила, что он меня любит. Не поверила бы, и все. Хотя наплевательское отношение к работе тоже никуда не годилось. В первом случае я сочла бы его обманщиком, во втором – дураком. Хитрющий Стас понимал это не хуже меня и предпочел быть дураком. Скажу честно, я это оценила. И, завязывая ему галстук (этому меня научил папа в свободное от основной деятельности время, приговаривая: «Жена, умеющая завязать галстук, – бесценное сокровище»), так вот, старательно затягивая узел на его шее, я с чувством сказала:
– Я тебя люблю.
Мы были счастливы. Абсолютно. Ровно двенадцать минут. Через двенадцать минут, когда Стас на ходу пил кофе, зазвонил телефон. Я схватила его мобильный, чтобы дать человеку возможность сделать последний глоток, и женский голос, противнее которого я сроду ничего не слышала, осведомился:
– Дорогой, это ты?
