рухнуть. Оглохнуть – так почти наверняка.
Чуть ли не пять минут я Верке объясняла, кто я такая, после чего она невероятно обрадовалась.
– Катюха, молодец, что позвонила! Слушай, я наконец фотографии сделала. Ну те, помнишь… мы фотографировались, когда в Наташкин день рождения на шашлыки ездили. А чего там с Димой? Неужто правда убили? Ужас какой! А Наташка, как она это пережила? В Геленджике? Ногу сломала? Не может приехать на похороны? Кошмар. Она ведь так его любила! Трагедия! Ты знаешь что… Приезжай ко мне, поговорим. Так хочется узнать подробности!
Матвей, который внимательно прислушивался к разговору, только вздохнул.
– Нам предстоят испытания, – сказал без насмешки. – Поговорить девушка любит, а вот знает ли что, еще вопрос.
Верка открыла сразу, лишь только я позвонила в дверь. Такое впечатление, что она ждала нас, стоя в прихожей, что, возможно, недалеко от истины.
– Проходи, – обрадовалась она. Тут взгляд ее натолкнулся на Матвея, и Веркино лицо непроизвольно вытянулось. Потом, когда девушка опомнилась, лицо расцвело улыбкой. Верка кокетливо поправила волосы и сказала: – Познакомь с молодым человеком.
– Это Матвей, – торопливо ответила я, пока тот, столбенея, взирал на Верку. Сама я виделась с ней однажды – на тех самых шашлыках, и впечатление у меня осталось такое, точно я побывала в эпицентре стихийного бедствия. Оттого некое помутнение рассудка у Матвея было мне вполне понятно.
Верка на голову выше меня и весит килограммов сто двадцать, но при этом отличается исключительной подвижностью. На месте ей не стоялось, а молчать она просто не умела. Находясь поблизости, Матвей, как и я, чувствовал себя неуверенно и явно с беспокойством думал о том, что если не побережется, то будет смят и раздавлен. Интерес к своей особе он явно не приветствовал и все норовил отодвинуться от хозяйки хоть на полшага.
– А Матвей что, твой приятель? – ухмыльнулась Верка.
Тут Матвей опередил меня с ответом:
– Мы решили пожениться.
Я помрачнела, а Верка ахнула, так всплеснув руками, что едва не сшибла меня с ног:
– Серьезно? Здорово!
– Он шутит, – вмешалась я.
– Ничего себе шутки… Я бы на твоем месте сразу в загс побежала. За базар отвечать надо, – сурово подытожила она.
– Я готов хоть сегодня, – упрямился Матвей. – Но Катя упорно видит во мне одни недостатки.
– Ну, если она с таким парнем в загс не спешит, значит, есть причина, – приняла мою сторону Верка. – Проходите, я вас чаем напою, и поговорим. У меня выходной, времени сколько угодно.
Мы прошли в кухню, которая показалась неестественно маленькой, когда там появились две такие крупные личности, как хозяйка и ее гость, мой спутник, однако, несмотря на это, разместились мы с удобствами. И чай Верка заваривать умела, а к чаю были пирожные и мармелад.
– Наташка мне звонила, – рассказывала Верка, потчуя нас. – Рыдала в голос: Диму убили. Про Геленджик и сломанную ногу даже не сказала, видно, совсем ее подкосила гибель возлюбленного. Я собираюсь на похороны. Хоть мы и виделись пару раз, но долг отдать надо. В конце концов, Дима принимал участие в моей судьбе, на работу устроил.
– К мужу своей сестры? – спросила я.
– Конечно. Я там почти год проработала, но шеф таким засранцем оказался, пришлось уйти. Дима, конечно, не виноват, он ведь хотел как лучше.
– Давно ты ушла от Павлова?
– От Павлова-то? Да уж года полтора… точно, в октябре полтора года будет. А на свое место подругу устроила. Ритку Сорокину. Так она этого хмыря быстро к рукам прибрала.
– В каком смысле? – нахмурилась я.
– В буквальном. Он у нее пикнуть не смел, каждый час отзванивался, и никаких тебе баб.
– Постой, у него же жена…
– Конечно, жена, но Ритке на это было плевать. Ей двадцать восемь, особой красоты нет, и претенденты на руку в очереди не стоят, пора устраиваться, а с женой Павлов жил плохо. Стерва она. Это он так говорил. Понятное дело, когда у самого баб как грязи, не скажешь, что жена ангел, а я, мол, скотина. Мужики сразу ищут виноватого, вот и выходит, что супруга – стерва.
– А ты с ней знакома?
– С Алиной? Виделись, но все больше по телефону общались. У нее проблемы со здоровьем, о нем она и думала, а на мужа давно рукой махнула. Горбатого могила исправит.
– А Ритка, значит, смогла прибрать его к рукам.
– Точно. Жениться обещал. Клялся, что с женой разведется, ребенка просил родить. Но Ритка не дура. Сначала, говорит, роспись, а уж потом ребенок.
– И он согласился?
– Ага. Баба она железная, слово держит. Да не повезло ей: думала платье шить подвенечное, а жениха как раз того, застрелили. Не судьба.
– А вы почему ту работу оставили? – спросил Матвей, с моей точки зрения совсем некстати, но остановить Верку теперь не было никакой возможности.
