разговаривает?» – подумала я и мыслями вернулась к словам сестрицы.
– А ведь точно, – приподнявшись на локтях, сказала я. – Братец на баксы переключился, бродил подземным ходом, искал и чем-то там стучал. Этот стук Михаил Степанович и услышал. И кровь, должно быть, братца. Я Михаила Степановича утром отругала, а он мужчина настойчивый и любопытный, пошел еще раз на пустырь свои подозрения проверить и что-то там углядел.
– А вредитель заманил его и… – закончила Мышильда. Мы разом вскочили. – Идем скорее, может, жив еще…
Я влетела в кухню за Евгением, потому что в таком деле каждый боец на счету, и растерянно замерла: хозяин отсутствовал. Окно было распахнуто настежь, и никаких признаков наличия Евгения Борисовича в доме и на улице не наблюдалось. Самым пугающим было то, что на столе осталась стоять недопитая бутылка водки. Что-то чрезвычайное заставило Евгения бросить ее и кинуться в окно.
– Его похитили, – мрачно предположила я. – Кто-то подошел к окну, Евгений высунулся и был схвачен.
– Точно, – скривился Максим. – Как петух. – И запел дурным голосом: – «Несет меня лиса за синие леса…»
– Замолчи, – пристыдила Мышильда и ткнула пальцем в бутылку. – Видишь? Разве ж он по своей воле ее бросит?
Это произвело впечатление. Макс подошел к окну и все тщательно осмотрел, потом, сказав нам: «Стойте здесь» – вышел на улицу и вскоре уже обследовал траву под окнами. Она была заметно примята.
– К окну кто-то подходил, – кивнул он. – Стоял вот здесь, в этом месте в земле след отпечатался. Видите? Мужской ботинок, примерно сороковой размер.
– Видим, – дружно кивнули мы.
– А казачок-то засланный, – шепнула сестрица, наблюдая за тем, как Максим ползает на четвереньках в поисках следов похищения.
– С чего ты взяла? – ахнула я.
– Ну… рыбак рыбака видит издалека.
– Что ж это делается? – возмутилась я, но тут голова Макса вновь возникла в окне, и мне пришлось заткнуться.
– Давайте прикинем, что мы имеем, – предложил он. – Евгений был на кухне, выйти на улицу, минуя нас, не мог. Поллитровка на столе, а окно открыто. И след указывает на то, что здесь был мужчина.
– Причем Евгений его хорошо знал, потому что подошел к окну, с ним разговаривая, – закончила я и подумала: «А не упасть ли мне в обморок?»
– Кто бы это мог быть? – нахмурилась сестрица.
– Да кто угодно, – пожал плечами Макс. – Здесь вся улица хорошо друг друга знает.
– Ты забыл про водку, – напомнила я, и мы задумались.
Через полчаса я была уже твердо уверена, что Евгений похищен потому, что пропал Михаил, а тот, в свою очередь, стал свидетелем чудовищного убийства (просто мы еще не знаем, кого убили. А покойник наверняка уже имеется и ждет не дождется, когда его отыщут).
– Идем в милицию, – заявила я. Тут милиция сама пожаловала, то есть не вся милиция, а один участковый. – Иваныч, – бросилась я к нему со слезами. – Беда у нас. Евгений пропал.
– А Михаил нашелся?
– Нет. Обоих как корова языком слизнула.
– Может, на пару ушли? – философски предположил он.
– Чует мое сердце, тут преступление, – держась за левую грудь, сказала я. Все посмотрели в этом направлении, а Иваныч сказал:
– Будем искать, – и пошел с крыльца.
– Куда ты? – догадалась спросить Мышильда, а он ответил:
– Пойду взгляну на фундамент. Говоришь, Михаил там кровь видел?
Только мы собрались последовать за участковым, как к дому подъехала машина Иннокентия Павловича и появился он сам.
– Ну что? – тревожно спросила я. Тот развел руками.
– Нигде ничего.
– А в морг звонил?
– Звонил и даже ездил. Михаила нигде нет.
– Просто не знаю, что и делать, горевать или радоваться, – растерялась я, в самом деле совершенно не зная, что делать, когда люди исчезают прямо из-под носа. – Макс, – сурово спросила я, поразмышляв некоторое время. – Вы точно к этому руку не приложили?
– Как на духу, – сказал он и перекрестился.
Тут я вспомнила, что Иннокентию Павловичу известны далеко не все несчастья, обрушившиеся на нас, и, уронив слезу, сообщила:
– Евгений пропал.
