– И что?
– Откуда мне знать? Я же все эти бумаги увидел только вчера, а отец твой занимался поисками несколько лет, еще до того, как подбил Самойлова клад искать. Надеюсь, мы в Ригу не поедем. У меня от заграницы изжога, я Россию люблю.
– А что, если позвонить?
– Позвони. Хуже от этого не будет, – пожал он плечами. – Только как ты намерена объясняться? Или латышский ты тоже знаешь?
– Отец точно его не знал и если как-то справился…
Я понятия не имела, что скажу человеку, чей номер был в записной книжке, но уже потянулась к телефону. Гудки, трубку никто не снял. В крайней досаде я повесила ее, теперь мне казалось, что дозвониться очень важно.
– Какие у тебя планы на сегодня? – проявил интерес Сашка.
– Выяснить, кому звонил отец, – буркнула я.
– Это я уже понял. Больше ничего? – Я покачала головой. – Тогда я ненадолго отлучусь. Надо отвезти папку. Надеюсь, ты не возражаешь?
– Не возражаю. Только письма не трогай. Они твоим хозяевам не нужны, раз там нет ничего для них полезного.
– Лучше бы…
– Они написаны до войны, так что о кладе там не может быть ни слова, это на тот случай, если ты усомнился в качестве моего перевода.
– Ни в чем я не усомнился, – обиделся Сашка, переоделся и, взяв папку, вскоре уехал.
Я звонила еще несколько раз, теряя терпение и набирая номер все чаще. Когда прошло два часа и я совсем отчаялась, трубку неожиданно сняли. Женский голос что-то произнес, должно быть, по-латышски, а я разволновалась, в основном оттого, что к разговору так и не подготовилась.
– Простите, – произнесла я. – Вы говорите по-русски?
– Да, – ответила женщина с некоторым удивлением.
– Пожалуйста, выслушайте меня. Ваш номер я нашла в записной книжке отца, он… умер несколько месяцев назад, и я…
– А как его фамилия? – спросила женщина.
– Ковальчук. Меня зовут Жанна, я…
– Александр Иванович умер? – ахнула женщина. – Боже мой, какое несчастье…
– Вы были знакомы?
– Конечно. Он приезжал к нам… к моей маме. Неужели он вам не рассказывал? Моя мама Степанова Софья Григорьевна, а я Татьяна.
– Нет, папа ничего мне не говорил. Дело в том, что я учусь в Италии и последние несколько лет мы виделись редко.
– Да я знаю, и о вас, и о Яночке. Мама так радовалась. Он и фотографии привозил.
– Ваша мама… простите, ради бога, мы родственники?
– Нет, она когда-то была няней вашей бабушки. Из ваших родственников никого не осталось. Александр Иванович разыскал нас четыре года назад, когда еще жива была моя мама.
– Татьяна, мне необходимо с вами поговорить. Вы не возражаете, если я приеду? Я не буду вам в тягость, поверьте. Остановлюсь в гостинице и отниму у вас совсем немного времени.
– Конечно, приезжайте. Я могу прислать вам вызов.
– Я перезвоню вам позднее, если вы не против, и мы обо всем договоримся.
– Буду ждать.
Мы простились, в этот момент хлопнула дверь, и появился Сашка.
– Твои друзья могут быстро сделать визу? Мы едем в Латвию.
– Так я и знал, – возмутился Сашка. – Ну на хрена нам Латвия, скажи на милость?
– Ты хочешь найти клад?
– Что я хочу, о том я тебе вчера сказал, но ты бессердечно ответила «посмотрим».
– Хорошо. Твои друзья хотят? Тогда пусть пошевелятся. Должна же быть от них какая-то польза?
Мы ждали регистрации в аэропорту. Сашка хмурился и уже дважды отлучался в бар выпить коньяка, предупредив меня, что у него аллергия на самолеты.
– Могли бы ехать поездом, СВ, мы вдвоем в купе, под стук колес некоторые девушки становятся сговорчивее.
– Ты боишься летать, – съязвила я.
– Я не боюсь, просто не вижу необходимости болтаться в консервной банке так далеко от земли.
– Точно, боишься.
