– И ничего не проще… Серега дружку поди спасибо не сказал бы за то, что тот жену увел, а так как парень он пакостный… Тьфу ты, господи, о покойниках плохо не говорят.
Разговор и в самом деле пришлось прекратить, потому что мы подъехали к дому. На кухне дядя Жора просматривал какие-то бумаги. Из вредности я не хотела спрашивать, что это, но любопытство мучило меня. Сам он, конечно, не пожелал ничего объяснять, зато сразу же полез с вопросами. Пока рассказывала я, все было хорошо, дядя Жора благодушно кивал и даже похвалил меня под конец, что ничего не напутала. Потом Марья поведала о голосах и своем походе в милицию. Физиономию дяди Жоры слегка перекосило.
– Тебе самое место в палате для буйных, – вынес он свой вердикт, впрочем, говорил он спокойно, просто выглядел грустным.
Затем набрал номер на мобильном и ушел в гостиную. О чем он говорил, подслушать мне не удалось, но то, что звонил морячку, вне всякого сомнения, потому что назвал его Виктором.
Вернулся и объявил:
– Соберите самое необходимое.
– От дядьки прятаться будем? – сообразила Марья, а я напомнила:
– Мне прятаться нельзя: у меня мужа убили, и идет следствие.
– Пусть себе идет, – отмахнулась Марья, – здоровье дороже. – И кинулась собирать вещи.
Я решила, что такое дело доверять ей не стоит, и уже собралась присоединиться к ней, но тут зазвонил телефон.
– Вы Симона? – с вызовом спросил женский голос. Перед моим мысленным взором сразу возникла роковая брюнетка с капризным лицом и мощным бюстом, из тех, что всегда выглядят как-то томно и без конца курят.
– Слушаю, – немного растерялась я.
– Меня зовут Алла, Алла Викторовна. Должно быть, вам обо мне известно. – В тот момент я решила, что мне звонит супруга Бойко – та, что с бюстом и коровьим взглядом. Ей бы очень подошел этот голос, но все мои догадки ничегошеньки не стоили, потому что женщина продолжила: – Я жена Гридина. Андрея Петровича.
– Очень приятно, – брякнула я.
Она хихикнула и спросила:
– В самом деле? Что ж, я рада. Думаю, нам есть о чем поговорить.
– Если честно, я с трудом представляю…
– По-моему, вы спите с моим мужем, – невежливо перебила она, а я покраснела, потому что дядя Жора подслушивал.
– Вот уж нет.
– Забавно. Значит, он только начал вас охмурять?
– Слушайте, у меня неприятности и нет времени на всякие глупости.
– Неприятностью вы называете убийство мужа? Хороша неприятность. Кстати, об этом я тоже хотела поговорить.
– Вы-то какое отношение имеете к этому убийству? – спросила я, а девица удивилась:
– Я? По-моему, это вы имеете к нему отношение.
Она опять выделила местоимение «вы», и стало ясно: еще одной особи пришла охота обвинить меня в смерти Сергея. Сговорились они все, что ли? Однако выслушать чужое мнение все же стоило, вдруг да и скажет что-нибудь интересное, и я согласилась.
– Хорошо, давайте поговорим.
– Жду вас в два часа в кафе «Бастион», это на Большой Михайловской. – Не простившись, она повесила трубку, а я вздохнула и перевела взгляд на часы.
– Поедем? – спросила Марья с надеждой.
– Тебе-то зачем ехать? – удивился дядя Жора и был, по моему мнению, прав.
– Нельзя Симу одну отпускать, мало ли что враги измыслят.
– Вот я с ней и поеду, – решительно заявил он, – а ты дом сторожи.
– От кого? – призадумалась Марья.
– От ребятишек Хохла, разумеется.
– Они сюда явятся?
– Конечно. Как только узнают, что ты о них в милиции наплела.
– И что мне делать? – забеспокоилась Марья.
– Голоса слушай. Ты у господа в большой чести, не даст пропасть за фунт изюма.
– Оно конечно, – кивнула Марья, вдруг начав тревожно оглядываться, – но я лучше с вами поеду.
Дядя Жора показал себя человеком широкой души: милостиво кивнул, правда, усмехаясь. Еще раз взглянув на часы, мы спешно покинули квартиру. Большая Михайловская находилась на другом конце города, так что, если мы хотели прибыть в кафе вовремя, необходимо было поторопиться.
Кафе занимало отдельно стоящее здание, похожее на средневековую крепость. На флагштоке
