потому что звонил Павел.
– Юлька? – услышала я, и сердце, как ему и положено, замерло в блаженной истоме, в горле пересохло, и некоторое время я не в состоянии была ответить, а когда наконец обрела голос, звучал он, точно у пьяной.
– Салют, – прохрипела я и мысленно выругалась.
– Чем занимаешься?
– Трудотерапией.
– Мне такое слово ни в жизнь не выговорить, – хихикнул он, и я с удивлением поняла, что Павел волнуется. – Объясни, ради бога, что за штука такая?
– Я пытаюсь избавиться от мыслей о тебе и с этой целью мою окно.
– И что, помогает?
– Нет, конечно.
– Ну и брось ты тогда свою… хм… трудотерапию. Я жду тебя в кафе напротив твоего дома.
– Виссарион! – заголосила я, захлопнув крышку телефона. – Прости, друг, но сегодня у меня прогул.
– Что ты орешь? – проявил он интерес, появляясь из подсобки, – я как раз умудрилась налететь на ведро и разлила воду, скакала теперь среди лужи на одной ноге и визжала. – Сумасшедший дом, – сказал со вздохом. – Что, объявился твой парень?
– Ага, ждет меня в кафе. Окна завтра домою.
– Сгинь с моих глаз, – махнул он рукой. – Я здесь сам все уберу. Иди, что встала?
– Виссарион, – ухмыльнулась я, – на свете счастье есть?
– На твой век хватит.
И я бросилась со всех ног к своему дому, благо что он неподалеку, а на мне кроссовки и бегаю я отлично. Вернее, мчалась я не к дому, а к кафе, что там рядом. Запыхавшаяся девица в облезлых джинсах, без прически и макияжа – не бог весть какой подарок для мужчины, но мне казалось очень важным встретиться с Павлом как можно скорее, и тут такая ерунда, как макияж, не в счет.
Он сидел возле окна и, конечно, видел, как я, размахивая сумкой, несусь по улице с дурацкой улыбкой от уха до уха. Он сделал сквозь стекло приветственный жест рукой и засмеялся. И когда я оказалась рядом с ним, на лице его, сменяя друг друга, отразились очень разные чувства: радость, подозрительность, презрение и гордость. Он не был уверен, правильно ли сделал, что позвонил, и все-таки был рад, что я сижу напротив.
– Поставила мировой рекорд? – улыбнулся он.
– Была близка к этому.
– Я бы подождал.
– Знаю. Но хотелось увидеть тебя побыстрее.
– Как приятно очертя голову прыгнуть в омут… – сказал он, и неясно было, кого он имеет в виду, меня или себя. Он взял мою руку и шепнул: – Ты очень красивая.
– Правда? – Я была так счастлива, точно до него мне никто никогда этого не говорил. Улыбнулась, потом засмеялась и в ту минуту точно знала, что никого на свете нет счастливее меня. – Я бы хотела быть в тысячу раз красивее. Мне очень хочется быть красивой, чтобы ты влюбился в меня. – Я прижала его ладонь к своим губам и опять улыбнулась. И он улыбнулся в ответ, и из его глаз исчезла настороженность, хотя со вчерашнего дня ничего не изменилось: и я была я, и он – самим собой. Хотя нет, он изменился. Или все-таки я? – Я не думала, что ты позвонишь, – сказала я тихо.
– И я не думал.
Мы оба засмеялись. Его лицо стало дерзким и очень молодым, и я на мгновение решила, что мы каким- то фантастическим образом перенеслись в свою юность, все стало просто и ясно. Я вздохнула с облегчением, точно после долгого путешествия вернулась домой.
– Я все еще не свыкнусь с мыслью, что ты позвонил и сидишь напротив, – сказала я, проводя пальцами по его губам. – Забавно, правда? Ты ведь просто так позвонил? А не по делу, да?
– Конечно, какие могут быть дела у бездельника вроде меня.
– Чудесно. Куда пойдем? Или останемся здесь?
– Я предлагаю напиться.
– Принято, – хихикнула я.
– Тогда начнем с самого шикарного ресторана.
– Кто из нас угощает?
Он засмеялся.
– Дорогая, ты меня оскорбляешь. На один день хорошего загула моих денег все-таки хватит.
– Ты чудо, и я так рада, что ты позвонил.
– Я тоже рад, что додумался до этого.
К часу ночи мы с ним оказались в каком-то переполненном клубе. Ревела музыка, возбужденные, потные лица мелькали перед глазами. Несмотря на все это, а может, как раз и благодаря, мне было очень весело. Мы танцевали, перебрасываясь ничего не значащими словами, и беспричинно смеялись. Оба были пьяны и счастливы.
