Мои спутники навострили уши, а я сделала им знак молчать и повела их в кухню.
Плотно закрыв дверь, я вкратце поведала, чем зарабатывает на жизнь Земфира.
– Так это туфта или нет? – насторожился Витька. Я испугалась, как бы он не стал спрашивать совета у Земфиры и потому ответила коротко:
– Туфта. – А он вроде бы обиделся.
Мы выпили чаю, Земфира закончила сеанс и появилась в кухне. Я объяснила, по какой такой надобности мы здесь. Она вроде бы осталась довольна, хотя лично я толка во всем этом не видела, но так прямо говорить не решалась, боясь обидеть своих друзей, они ведь искренне хотели мне помочь. Земфира принялась кормить парней грибной похлебкой и даже налила грамм по сто коньяка. Парни повеселели, а Земфира, улучив момент, шепнула мне:
– А этот Ряха очень даже ничего. Смешливый.
– Он киллер, – с подозрением взглянув на папину подругу, сообщила я.
– Ну и что? – пожала она плечами. – Киллеры – тоже люди. Главное, чтоб человек был хороший.
– Как это так? – растерялась я.
– А так. Говорят, лучшие жены из проституток получаются, так, может, лучшие мужья из киллеров?
Я перевела взгляд на Ряху, который, как всегда, проникновенно улыбался, на сей раз тарелке с супом, и задумалась.
Клиентов в тот день у Земфиры было немного, и она провела его с нами. Напекла пирогов, Груня ей помогала. К моему величайшему удивлению, оказалось, что до пирогов Груня большая охотница и к тому же мастерица печь их. Это открытие повергло Витьку в состояние шока. Некоторое время он сидел, точно истукан, а потом вдруг загрустил, смотрел печально и тяжело вздыхал. Груня, занятая пирогами, мало обращала внимания на муженька и даже на любимца Пафнутия, что позволило тому беспрепятственно проникнуть в комнату Земфиры, уронить магический кристалл и загнать его под софу. Так как пол в комнате Земфиры сплошь застелен коврами, шума мы не услышали, и кот развлекался в свое удовольствие, пока не пришел очередной клиент, то есть на этот раз клиентка. Пока я отвлекала тетку разговорами на тему «какая нынче погода стоит замечательная», папина подруга ловко сняла хрусталик с люстры и определила на подставку.
После отбытия клиентки восвояси кристалл совместными усилиями был найден и водружен на место, а Пафнутий отправлен на кухню, где в скором времени он и уснул на подоконнике.
Ряха, не в пример дружку, был весел и разговорчив и поведал Земфире историю своей жизни. По утверждению Груни, врал он на каждом шагу, но в целом вышло трогательно, я даже в двух местах немного всплакнула. Очень хотелось верить, что Ряха ничего не выдумывает. Он сам так переживал свой рассказ, что тоже дважды начинал плакать. Не буду врать, что слезы капали из его глаз частым горохом, но глаза точно пребывали на мокром месте, этого даже Груня отрицать не стала.
В общем, день мы провели душевно и наелись до отвала. Земфира сказала:
– А почему бы вам немного не пожить у нас?
Но тут очнулся Витька и наотрез за всех нас отказался с формулировкой: «Хороших людей нельзя подвергать опасности».
Где-то около семи, когда я начала подумывать, что одну ночь вполне смогу переночевать здесь, в дверь постучали. Земфира пошла открывать, а мы притихли. Послышались мужские голоса, Земфира легонько вскрикнула, а Витька с Ряхой кинулись в прихожую, ну и я следом. Груня не отставала, быстро сунув спящего Пафнутия в корзину.
В прихожей стояли двое молодых людей того самого склада, который я терпеть не могу. Они выглядели как родные братья Витьки, один был постарше и носил джинсовый костюм, должно быть, с тех самых пор, как покинул тюрьму. Благодаря этому похвальному пристрастию, я легко определила, что это бывший папин друг, очень интересующийся живописью.
Возле стены, прижав к груди руки, замерла Земфира, но особого страха в ее лице я не заметила, хотя сама здорово перепугалась. Я отлично помнила, чем закончилась встреча Витьки и Ряхи с тремя молодыми людьми, и то, что Земфира стоит как раз между ними, очень меня беспокоило.
Наше появление вновь прибывшим тоже не понравилось. Особенно не понравился им Витька, так как некоторое сходство с собой они в нем тоже наверняка уловили. Радостно улыбающийся Ряха сильно тревожил их, и они даже не пытались скрыть этого. Пристально вглядываясь друг в друга, парни немного помолчали, после чего приступили к дискуссии. То, что это именно дискуссия, я догадалась по интонации, резким жестам и выражению лиц. Речи же, произносимые в папиной прихожей, были мне совершенно недоступны. Я вновь узнавала каждое десятое слово, но толка от этого было мало, раз остальные девять звучали для меня просто тарабарщиной. Однако любопытство распирало меня, и я обратилась к Груне, которая спокойно стояла рядом с корзинкой под мышкой, слушала и, судя по осмысленному выражению лица, следила за разговором.
– Ты понимаешь, о чем они говорят?
– В общих чертах.
– А не могла бы перевести? – попросила я.
– Пожалуйста, – кивнула Груня. – Значит, так. Этот джинсовый спрашивает у моего, чьи они, мой… тут не переведешь, послал короче… так… джинсовый выпендриваться начал… теперь мой выпендривается, ничего интересного. Ага… вот этот, со шрамом, говорит, что они не сами по себе и чтоб, значит, мой не лез. А наши придурки отвечают, что, мол, тоже не сами по себе и это парни не туда полезли, что-то о территории и все такое… Сейчас мой опять выпендривается, страху нагоняет. Видать, правда территория наша, тот, со шрамом, на попятный пошел, вроде на джинсового валит, мол, тот недавно вернулся, дел не знает… ошибся, одним словом. Витька еще больше выпендривается, теперь, говорит, если хотите картину получить, договаривайтесь с нами и не вздумайте дурака валять, цену мы знаем, а попробуете обойти, мало не покажется… Дальше тоже непереводимо… так, теперь оба дали понять, что ничего друг против друга не имеют, расходятся по-доброму.
И точно, парни у двери кивнули и покинули квартиру, при этом джинсовый выглядел крайне недовольным.
