Спустившись с дерева, я обошла дом по кругу и, не заметив ничего подозрительного, не без труда преодолела забор. Второй собаки не было. Я приблизилась к дому. С этой стороны к нему была пристроена огромная веранда.
Подергав дверь и убедившись, что она открыта, я тихо вошла, достав на ходу пистолет. Следующая дверь открылась с легким скрипом, я прислушалась, напомнив себе, что здесь двое мужчин, одному из которых ничего не стоит перерезать человеку горло. Голоса теперь доносились громче, визгливый женский и мужской, по интонации я сообразила, что и женщина, и мужчина скорее всего пьяные. Мужской голос на Витькин не похож, впрочем, я разговаривала с парнем пару раз, не больше…
Сообразив, в какой комнате находится Зинка со своим любовником, я осторожно обошла весь дом. Ничто не указывало на присутствие здесь еще одного человека, либо он с ними в комнате, либо Витьки на даче нет вообще. В сенях я нашла кусок веревки и сунула его в карман, затем, уже не таясь, распахнула дверь. Зинка в компании упитанного мужичка с выдающихся размеров лысиной лежала на полу, застеленном цветастым одеялом. Вокруг – опрокинутые бутылки из-под шампанского, ваза с фруктами и фантики от шоколадных конфет. Я закрыла дверь, заперла ее на задвижку, а Зинка, услышав шум, повернула голову.
– Привет, – сказала я.
– Привет… – Она нахмурилась, посмотрела на меня с недоумением и спросила: – Ты как меня нашла?
– Это нетрудно. Нога не болит?
– Ты ж знаешь, чего спрашиваешь? Мне с работы свалить надо было. Как там, все тихо?
– Ага. Как на кладбище.
Зинка заметила в моей руке оружие, взгляд ее испуганно метнулся, она облизнула губы и попыталась быть приветливой:
– А мы вот отдыхаем…
Пьяный мужичок наконец-то обратил на меня внимание.
– Кто это, Зиночка? – спросил он игриво, хотел подняться, но тут же рухнул на одну из подушек.
– Подруга, – проворчала та.
– Подруга, это хорошо. Не желаете присоединиться?
– С удовольствием, – ответила я и бросила Зинке моток веревки. – Свяжи-ка его, да покрепче, начнешь халтурить, прострелю колено. В конце концов, у тебя нога болит…
– Ты чего, Лийка? – испуганно спросила она, мужичок глупо улыбался.
– Может, действительно стоит тебе колено прострелить?
Она поднялась с одеяла, взяла веревку и приблизилась к мужику.
– Ляг на живот, – приказала я, дядька округлил глаза, потом нахмурился и только было собрался что-то возразить, как я ударила его в горло носком кроссовки, он всхлипнул и отключился. Зинка стала связывать ему руки, а я села на стул и насвистывала, не спуская с нее глаз.
– Ты чего задумала? – робко спросила она.
– Сейчас расскажу. Руки к ногам привязывай, стягивай потуже, один конец оставь свободным… вот так…
Зинка закончила возню с веревкой, я подошла проверить работу и, наклонясь к незадачливому любовничку, ударила ее рукоятью пистолета по голове. Она рухнула на одеяло, а я нахмурилась, забеспокоившись, что перестаралась.
Голова у Зинки оказалась крепкой. Минут через десять она пришла в себя и с тоской смотрела на меня мутными от боли глазами. К этому моменту я уже отыскала в комнате штаны возлюбленного, вытащила из них ремень, захлестнула один конец вокруг шеи Зинки, а другой продернула за трубу батареи. Руки и ноги ее я тоже связала на всякий случай и села на стул ждать, когда они оба очнутся.
– Ты с ума сошла, что ли? – пробормотала Зинка, как только обнаружила кое-какие перемены в своем положении.
– Вроде того. Поговорить хотела. Ты случаем не знаешь, где Хурма?
– Нет. А на что он тебе?
– Дело есть. Срочное. – Я легонько потянула за конец ремня. Зинка, извиваясь ужом, прохрипела «пусти», а я ослабила хватку.
– Не знаю, где он, – ответила она торопливо. – Сбежал куда-то… еще до ограбления. С тех пор я его и не видела.
– Врешь, а врать нехорошо. Это он тебя сюда привез. – Я вновь потянула за ремень, а Зинка начала задыхаться. – Ну так – где он?
– Не знаю, не знаю.
– В самом деле?
Тут я заметила, что мужичок тоже очнулся, тихо лежит на животе и испуганно таращит глазки. Я подошла к нему, перекинула конец веревки через все ту же трубу и потянула. Он взвыл, но его вопли заглушала громкая музыка, и меня это не очень беспокоило. Устроившись верхом на стуле, я попеременно подтягивала то ремень, то веревку.
Мужичок не выдержал первым. По лицу его текли слезы, и он вроде бы протрезвел, всхлипывал, выл, а на очередной мой вопрос «где Хурма?», взвизгнув, ответил:
– Здесь.
