видел. То есть смотрел ваш спектакль. Вы Эдит Пиаф играли.
– Да, – растерялась я. – Когда вы его видели? И где? Сюда мы на гастроли не приезжали…
– Дружок у меня в вашем городе, служили вместе. Два года назад в гости ездил. А у него жена в театре работает, гримершей. Вот она и повела нас в театр, вас очень хвалила.
– Спектакль вам понравился?
– Еще бы, и вас я сразу узнал.
Это он, конечно, врет. Скорее всего выяснил, что за женщина ему глаза мозолит, и вспомнил, как два года назад был в театре. Жена его, кстати, очень похожа на тех женщин, что любят хранить программки, открытки и прочий хлам. Но все равно было приятно.
– А как зовут вашу знакомую, я имею в виду гримершу? – спросила я.
– Таня. Таня Новикова.
– Танюша? – Тут я удивилась по-настоящему, с Татьяной мы давно приятельствовали. Теперь я даже вспомнила, что она действительно пару лет назад приводила своих друзей после спектакля, а женщина, надо полагать, жена Циркача, преподнесла роскошный букет и долго восторгалась спектаклем. Возможно, именно поэтому она так пристально смотрела на меня в церкви: пыталась понять, откуда ей знакомо мое лицо. Оторвавшись от воспоминаний, я всецело переключилась на Правдина. Мы поговорили о театре, о семье Новиковых, где со дня на день ожидалось прибавление, и почувствовали себя давними приятелями. Болтали мы уже довольно долго, и разговор вот-вот должен был иссякнуть, но просто прервать его неосмотрительно: где и когда случай еще сведет нас. Серега томился нерешительностью, и я вновь пришла ему на помощь. Взглянула на часы и спросила застенчиво:
– Сережа, вы на машине?
– Да.
– Вы не могли бы подвезти меня в парикмахерскую? У меня назначено время, а я, по обыкновению, заболталась и забыла совсем.
– Конечно, – обрадовался он.
Я знала только одну парикмахерскую, которая располагалась рядом с домом Серафимы, то есть на другом конце города. Циркача это не огорчило. Мы очень мило поболтали. Сергей Правдин производил впечатление серьезного и немного застенчивого парня, что было странным для бандита. Невероятно, но он мне нравился.
Возле парикмахерской я сказала с некоторым сожалением:
– Спасибо. Было приятно познакомиться. Только вы плутовали, Сережа, Илья Сергеевич нас не знакомил. У меня хорошая память на лица, но вас я так и не вспомнила.
– Обманул. Решил, если не совру, вы со мной разговаривать не захотите. Злитесь?
– Нет, я люблю поболтать, а все мои здешние знакомые делами заняты. Так что спасибо за компанию. До свидания, – я протянула руку.
Для него это было делом непривычным, он осторожно пожал ее, глядя на меня с легкой грустью.
Я направилась в парикмахерскую, слыша, как отъезжает машина. Конечно, я была далека от того, чтобы доверить свои волосы совершенно незнакомым людям, но на какое-то время здесь стоило задержаться: что, если Циркач решит понаблюдать за мной? Я сделала маникюр. Смотрела в окно, там не было ничего интересного, и пыталась предугадать следующий шаг Правдина. Гадала я напрасно. Он поступил проще: отъехав на десяток метров, ждал меня в тени тополей. Сделав вид, что не замечаю его машины, я стала переходить дорогу. Он вышел и громко позвал:
– Лика…
Изобразив некоторое удивление, я прошествовала ему навстречу и сказала:
– Сережа… Вы не уехали?
– Решил вас дождаться. Ничего? Не очень надоел?
– Вы мне совсем не надоели, просто неудобно отнимать у вас столько времени.
– Этого добра у меня полно, – заверил он.
– Что ж, – засмеялась я. – Тогда вы, может быть, отвезете меня домой, то есть к Илье Сергеевичу. Он обещал быть к обеду.
– А почему вы у него живете? Он что, ваш… друг? – спросил Циркач по дороге.
– Вообще-то он хороший знакомый моей тетушки, я его знаю несколько дней, но… – Тут я изобразила некоторое замешательство. – Получилось так, что мы немного поживем у него.
– С квартирой что-нибудь? – задал он вопрос, голос звучал вполне невинно. Актер Сережа был неплохой.
– С квартирой? – не поняла я. – А-а, нет, с квартирой все в порядке. Просто… долго объяснять, а история совершенно неинтересная.
– Если я лезу не в свое дело, вы так и скажите, не стесняйтесь.
Я засмеялась, вслед за мной засмеялся и он. Тут мы подъехали к дому Тарханова. Перед воротами стояла «мечта бандита». Саша, с легкой руки Серафимы ставший Негритенком, увлеченно тер лобовое стекло. Заметив меня, он со всех ног кинулся к правдинской «восьмерке», распахнул дверь и, помогая мне выйти, скороговоркой сообщил:
– Анжелика Станиславна, тетушка ваша вернулась. Сердится, что вы одна ушли. Два раза меня искать посылали…
Он шел рядом, слегка согнувшись, но все равно необыкновенно грациозно, несмотря на свои сто
