– Ага. И денег, что платит ему Дед, он стоит.
– На ловца и зверь бежит, – отозвался на мой звонок Виталий. – Собирался тебе звонить. Значит, так, квартира покойной тетки Мещерякова… ее имя тебе надо?
– Обойдусь.
– Записывай адрес.
Я записала, и мы отправились туда.
– Тратишь время на ерунду, – ворчал Лукьянов.
– Хорошо, придумай что-нибудь получше.
– Я бы, к примеру, встретился с кем-нибудь из учителей пятнадцатой школы.
– Зачем? – не сразу поняла я.
– Затем, что мать Ивановой могла исказить истину, утверждая, что подругами девчушки не были. Как раз к Ивановой Серафимович и приехала. И не просто так приехала.
– А как?
– Очень возможно, за помощью.
– Подожди… Ты думаешь…
– И ты подумай. Это иногда полезно. Девка выходит из тюрьмы. Возвращаться сюда не собирается, нечего ей здесь делать, раз родственники переехали в Красноярск. Вышла замуж. Неудачно. Подалась к матери, благо что там квартира. Пожила немного и вдруг срывается сюда. Должна быть причина.
– И что это за причина, по-твоему?
– Пока не знаю.
– И ты надеешься, что разговор с учителями это прояснит?
По-моему, Лукьянов валял дурака, но, черт знает, что там у него на уме.
– Хорошо, встретимся с учителями.
Я позвонила Вешнякову. Идея встретиться с учителями ему не показалась вздорной, и он пообещал срочно выяснить, кто тогда работал в школе и с кем следует поговорить.
– Вот этот дом, – кивнул Саша, сверяясь с адресом, записанным на клочке бумаги.
– Зайдем?
– Конечно, раз приехали.
На наши настойчивые звонки в дверь никто не отозвался. Соседи напротив сообщили, что Ваньку здесь давно не видели. Он затеял ремонт после смерти тетки, а потом пропал. Неделю назад здесь заметили женщину, она открывала дверь своим ключом. Соседка еще решила, что он квартирантов пустил. Лица не разглядела, та спиной стояла. Одета была в серый плащ, это все, что помнит. Мы добросовестно прошли по всем квартирам, но больше никто женщину в сером плаще не видел.
– Убитая Серафимович была одета в куртку, – вслух подумала я. – Но, учитывая особенности нашего климата, могла с собой и плащ прихватить.
– С чего ты взяла, что это Серафимович? – недовольно спросил Лукьянов.
– Просто фантазирую. Давай-ка встретимся с местным участковым.
– Это еще зачем? – искренне удивился Саша.
– Поговорим, вдруг он что-нибудь интересное расскажет?
Саша пожал плечами, но возражать не стал.
Кабинет участкового находился в здании жилищно-коммунального отдела. Одноэтажное, приземистое, оно притулилось во дворе стандартных хрущевок неподалеку от дома, где жила тетка Мещерякова. Железная лестница, звонок возле металлической двери. Я позвонила, не очень-то рассчитывая на удачу. Дверь открыла женщина в рабочем халате.
– Нам бы с участковым поговорить, – поздоровавшись, сказала я.
– Проходите, только он сейчас занят. С Петькой воюет, – заявила она таким тоном, точно всему миру было известно, кто такой Петька.
Из крохотной прихожей, где женщина домывала полы, виднелась распахнутая настежь дверь в комнату побольше с одним окном. Возле окна письменный стол, за которым восседал крупный мужчина в форме. Он вытирал платком вспотевший лоб и кому-то выговаривал:
– Вот сейчас отправлю тебя в отделение, и будешь там дурака валять в свое удовольствие. Я тебя сколько раз предупреждал? – Тут мужчина заметил нас и спросил, нахмурившись: – У вас что?
– У нас к вам несколько вопросов, – улыбнулась я и протянула удостоверение. Он взглянул на него мельком, а я порадовалась – дядька из старой гвардии, такой не только всю шпану знает на своем участке, у него собаки и кошки на учете.
– Что-то срочное? – спросил он сердито, косясь на мужичка, что притулился в углу напротив, взъерошенного, грязного и явно страдающего от невозможности похмелиться.
– Иваныч, – робко кашлянул он, – отпусти. Ей-богу, нашел я эту сумку, на помойке, в Варварином дворе. Вот те крест, не крал. Мое слово – закон, ты же знаешь.
– Знаю, знаю. Ты мне когда обещал на работу устроиться?
