– Убили Елену Иванову. Вам о ней что-нибудь известно?
– А-а… Ленка. Слышал. Ванька рассказывал. Очень она его допекала. Замуж хотела за него. Хотя вроде была пристроена и муж неплохой. Баб не поймешь.
– А он к ней как относился?
– Трахал регулярно, прошу прощения. Думаю, она ему денег подкидывала. На день рождения часы подарила, дорогие. Видно, вправду любила дурака.
– А он?
– Ну… это у него спрашивайте. Когда звонила без конца, то вроде злился, но был доволен, видно, самолюбию льстило. Короче, не поймешь.
– Мещеряков сейчас в городе?
– Нет, насколько я знаю. Отпросился на недельку, к другу подался. У дружка проблемы. Я еще разругался с ним, говорю, на фига тебе чужие проблемы, живи спокойно, женись, заведи детей. А он уперся, как баран: дружок, говорит, мне все равно что брат, я ему обязан. Сидели вместе.
– А куда уехал?
– В Рязанскую область. Куда, точно не сказал. И что у дружка за проблемы, тоже.
– Он вам случайно не звонил?
– Вчера вечером.
– Что хотел?
– Да ничего. Поинтересовался, как без него справляемся, еще спросил, не интересовался ли им кто?
– Вас этот вопрос не удивил?
– Нет. Почему это должно меня удивлять? Мало ли какие дела у человека?
Мне, однако, вопрос показался интересным. И неожиданный отъезд Мещерякова тоже. Уехал он как раз на следующий день после убийства Ивановой. Возможно, памятуя свой «послужной список», не хотел встречаться с милицией, а возможно, причина была гораздо серьезнее.
– Денег у вас он не занимал перед отъездом? – спросил Лукьянов.
– Занял. Двести баксов, хотя накануне получил зарплату.
– Что ж, спасибо за содержательную беседу, – кивнула я.
– Пожалуйста. – Владимир Степанович помялся и сказал со вздохом: – Если вы думаете, что женщин в универмаге Ванька… чепуха это. Иванова когда погибла? – Я назвала дату и время. – Вот-вот, – кивнул он удовлетворенно, достал органайзер, полистал и ткнул в нужную страницу пальцем. – Мы в этот день в Москве были. Выехали в шесть утра. Там у нас три точки. Пока объедешь… Домой вернулись только в половине девятого – не повезло, в пробку попали на Калашинском мосту. Потом до десяти разгружались. Никак он не мог…
– А в прошлый вторник он тоже был с вами в Москве?
– В прошлый вторник? Нет… в Москву не ездили. Сейчас проверю… точно, «Газель» сломалась, чего-то с подвеской. Ванька за запчастями ездил, а потом целый день с машиной возился. А в среду в шесть утра в Москву.
– У Мещерякова есть квартира, оставленная теткой, не знаете, где она находится?
– Нет. Никогда там не был, хотя про квартиру Ванька говорил, наследством хвастал. Продать ее хотел и тачку купить хорошую. Он, знаете, любитель выпендриться.
Мы поблагодарили его за ценные сведения и удалились.
– Все ясно, – сказал Лукьянов, садясь в машину. – Наш Ванька, узнав об убийстве возлюбленной, решил смыться от греха подальше. Отсиживается у дружков по зоне и ждет, когда здесь все утрясется.
– Похоже на правду. Иванову он не убивал, алиби железное. А вот с Вероникой не все ясно. Зачем-то он встречал ее на вокзале? И во вторник, в день убийства, ремонтировал машину. Что-то ему известно. Оттого он встречи с нами и не жаждет. А что, если ему позвонить?
– Вешняков тебе за это спасибо не скажет.
– А мы ему не скажем. Ну что, рискнем?
– Рискнем.
Я набрала номер мобильного, и женский голос любезно сообщил, что телефон абонента выключен.
– Не желают они общаться, – вздохнула я.
– Куда теперь? – спросил Лукьянов.
– Хотелось бы взглянуть на квартиру его тетки.
– Зачем она тебе? – вроде бы удивился Саша.
– Вдруг там что-то интересное?
– Хорошо, – пожал он плечами. – Предлагаешь прочесать все квартиры в том районе?
– Нет, хочу поторопить Виталика.
– Это парень из охраны Деда?
