– Чего мелешь, сейчас люди приедут, а ты с похмельной рожей.
– Нальет, – как и я, прислушиваясь к разговору, заметил Лукьянов. Я пожала плечами.
– Заглянем еще раз на квартиру тетушки, – предложила я.
– Зачем, и так ясно, ночь Серафимович провела именно там.
– Вдруг там осталось что-то интересное?
– Пусть менты ищут, они зарплату за это получают.
– Плевая у них зарплата, я б за такую савраской бегать не стала.
– Так они и не бегают.
– Вот именно. Так что пойдем глянем на жилище.
В квартире не так давно закончили ремонт. Из мебели – кухонный гарнитур, диван в гостиной и телевизор на подоконнике. На диване аккуратной стопочкой постельное белье. Я на всякий случай проверила шкафы. Чай, соль, бутылка масла, две картофелины, сморщенные, с отростками.
– Довольна? – заглядывая в кухню, спросил Лукьянов. Что я могла ответить? – Никаких тайников я не обнаружил, – продолжил Саша. – Да и глупо было что-то оставлять здесь. Ванька узнал об убийстве, выбросил вещи и смылся от греха подальше.
– Чего-то я недопонимаю, – хмуро глядя в окно, сообщила я.
– Чего?
– Приезжает подруга, так? Иванова ее встречает. Тут же пасется ее дружок, но близко не подходит. Подругу Иванова ведет не к себе домой, а на эту квартиру, хотя репутация возлюбленного ей должна быть хорошо известна. Я имею в виду тот факт, что он ни одной юбки не пропускает.
– Ну и что тебя смущает?
– Все, – лаконично ответила я. Лукьянов усмехнулся.
– Подружка из тюрьмы не так давно вернулась, чего ж ее в дом тащить, с мужем знакомить?
– А зачем тогда дружбу с ней водить?
– Может, не было никакой дружбы? Может, их связывали исключительно деловые отношения?
– И какие у них дела?
– Поехали к учителям, вдруг узнаем что-нибудь путное. Поторопи своего Вешнякова.
Вешняков, легок на помине, появился сам: мы встретились возле подъезда.
– Ну, что? – спросил он, косясь на Лукьянова.
– Соседка видела женщину в сером плаще.
– Похоже, это Серафимович, – сказал Артем.
– Похоже, – согласилась я. – Кого-нибудь из учителей нашел?
– Вот адрес классного руководителя Ивановой и Серафимович. Что за дерьмо у нас вырисовывается? – вдруг спросил он с тяжким вздохом.
– Ну, дерьма у нас всегда немало, – решила успокоить его я.
– Такого вроде еще не было. Час назад получили телефонограмму: в прошлый четверг в Омске был убит Вадим Краснов. Нашли на скамейке в парке с перерезанным горлом.
– Интересная новость, – присвистнул Лукьянов. – Не успел парень выйти из тюрьмы…
– Ага. Похоже, кто-то ждал этого момента.
– Месть за убитую девочку? – нахмурилась я.
– Допустим. А две другие женщины: Иванова и Тюрина?
– Они учились с Серафимович в одной школе, и очень может быть…
– Вот тебе и маньяк, – вздохнул Вешняков. – Зорро хренов. Может, мы того… фантазируем?
– Может. Мы поедем к учительнице, потом заглянем к матери погибшей девочки, она-то должна знать или, по крайней мере, догадываться, кто такой Зорро.
Мы простились с Артемом и отправились к Сталине Васильевне Белобородько, так звали бывшего классного руководителя.
Она нас ждала, предупрежденная Вешняковым по телефону. Женщине было лет семьдесят, седые волосы тщательно уложены, элегантное платье. В старой даме было что-то аристократическое. Женщина поздоровалась, провела нас в кухню, быстро сервировала стол, чай у нее был восхитительный. Заметив мою улыбку, она пояснила:
– Ученик привозит из Японии. Бывший ученик, я имею в виду. Теперь он глава крупной фирмы, очень хороший мальчик.
– Артем Сергеевич предупредил, о чем мы хотели поговорить с вами? – спросила я.
– Да. О той ужасной истории. До сих пор не могу вспоминать без содрогания.
– Вы извините, мы не из праздного любопытства.
– Я понимаю, и все же…
