недели две собиралась за него замуж, но потом передумала, и он женился на ее подруге, что не мешало им с Женькой испытывать друг к другу самые теплые чувства.
Женька дала отбой и посмотрела на меня.
– Интересно, что там на этих четырех страницах?
Мне тоже было интересно, так что я подумала, может, выждать время, пока Максим отправит факс, позвонить в редакцию и уж потом продолжить путешествие. И тут, точно из-под земли, перед нами возник Василий с топором на плече, мы дружно охнули и даже слегка присели, а он с улыбкой спросил:
– Вы куда это собрались?
– Да мы это… гуляем, – проблеяла Женька, хватаясь за сердце.
– Ага… Гуляете, значит? Это хорошо. А я вот за слегой пошел, забор у меня упал. Один пролет. Иду и вдруг вас вижу. Вы бы это… одни в лесу не шастали, ведь неспокойно же…
– Да мы только вдоль дороги, туда и обратно.
– Ага… Ну, давайте. – Он скрылся в кустах, а Женька, все еще держа руку на груди, пробормотала:
– Господи, чуть в могилу не свел.
– Слушай, а ведь он за нами следит, – изрекла я. Женька нахмурилась, мы осторожно заглянули за ближайшие кусты, где скрылся Василий, но никого не обнаружили.
– Как сквозь землю провалился… нечистая сила. Чего делать-то будем? Идем на остров или в пансионат возвращаемся?
– Идем. Если Василий заволновался, значит, остров не такой уж недоступный.
Мы прошли еще с полкилометра, и я спросила:
– Стук топора слышала?
– Нет.
– И я нет. Выходит, он врал, не за тем он в лес отправился.
– Анфиса, у него топор, и я тебе сразу заявляю, топор меня нервирует.
– Постарайся о нем не думать.
– Я не могу.
– Хорошо. Давай вернемся в пансионат.
– Ладно уж, пошли. Я вообще думать не буду.
В одном месте дорога была труднопроходимой из-за гигантской лужи. Если учесть, что проливных дождей не было недели две, размеры ее впечатляли. В поле успели проторить новую дорогу, следы шин отчетливо виднелись на траве, дальше виднелась яма, но потом дорога началась вполне терпимая, и мы зашагали веселей, правда, то и дело оглядываясь. Если Василий и продолжил наблюдение за нами, то делал это незаметно.
Когда до Фрязинского шоссе оставалось не больше километра (мы это поняли по характерному звуку проезжающих машин), где-то совсем рядом затарахтел мотоцикл, мы дружно обернулись и увидели столб пыли над лесной дорогой, после чего, не сговариваясь, юркнули в кусты.
Если человек едет из Липатова (а откуда ему еще ехать), то это наверняка Коля. Так и оказалось. Через полминуты он возник на своем железном коне, протарахтел к зарослям ивы, а мы робко выбрались на дорогу.
– Эх, машины нет, – пожаловалась Женька, – могли бы проследить за этим гадом… А ведь он с дороги съехал, – вдруг заявила она.
И в самом деле, Николай продолжил путь к зарослям, и мы с Женькой бросились следом, очень надеясь, что ему не придет в голову оглядываться. Мотоцикл исчез в кустах, а вскоре прекратилось и тарахтение. Мы пошли осторожнее, опасаясь, что можем быть обнаружены, но все равно едва не столкнулись с Колей нос к носу. Раздвинули ветки и увидели, как он, укрыв мотоцикл в кустах, направился дальше через поле, поросшее кустарником. Кусты росли небольшими группами на довольно значительном расстоянии друг от друга, но это дало нам возможность двигаться вслед за Колей, используя их в качестве прикрытия. Шел он быстро, а мы почти бежали и здорово запыхались. Я очень боялась потерять Николая из виду, а еще больше – попасться ему на глаза. В общем, путешествие было не из приятных. Вдруг он притормозил (и мы за соседним кустом тоже), посмотрел из-под ладони вперед и уверенно отправился дальше. Я тоже посмотрела: прямо напротив нас росла огромная береза, к ней Коля теперь и шел. Выждав время, мы сделали несколько шагов следом. Я огляделась и сообразила: вокруг болото. Лужицы воды поблескивали на солнце между кочками, но Коля шел легко, точно по лугу, в высокой траве след его был прекрасно виден.
– Береза – ориентир, – пробормотала я. – Женька, он пошел на остров.
– Но, смотри, он идет, то есть это ведь не болото, верно?
– Выходит, мелиораторы свою работу до конца не довели, здесь есть проход.
– Идем, – поторопила меня Женька, но я отступила назад к кустам.
– Нет. Его следы хорошо видны, значит, и он наши увидит.
– Чего ж делать-то?
– Ждать, когда он вернется.
Сидеть в кустах оказалось делом нелегким. Прежде всего комары, хоть мы и намазались от макушки до пят суперсредством. Комары, должно быть, не знали, что оно «обеспечит нам надежную защиту», и кусались немилосердно. Влажность здесь была много выше нормы, а в сочетании с ярким солнцем это делало ожидание больше похожим на пытку. «Но даже пытка когда-нибудь кончается», – думала я. Моя молчаливая
