Мы вылетели на Никитскую, джип возник слева, на хвосте висели еще две машины, Саша направил «Жигули» в сторону моста.
Он резко свернул, дорога вдоль реки едва угадывалась, тут и днем ездили только те, кто не жалел машин. Стрелка спидометра падала все ниже и ниже, а расстояние между нами и преследователями не увеличивалось. Из города уходить нельзя, здесь они стрелять поостерегутся. Но, похоже, нам не оставляли выбора.
– Пристегнись, – сказал Саша, я защелкнула ремень безопасности.
Редкие огни города остались справа, мы свернули к гаражам, в их лабиринте Саша надеялся затеряться, и мне показалось, что ему это удалось. Но когда мы вновь выскочили к реке, я увидела в зеркале свет фар. Однако теперь они были довольно далеко, у нас появился шанс. Вернуться в город мы не могли, здесь только одна дорога, через поле не попрешь, в грязи машина застрянет через пять минут. Впереди показались строения брошенной лесопилки, ветхий забор, ворота давно сорваны.
– На повороте приторможу, – сквозь зубы сказал Саша, – выпрыгнешь.
– Нет, – замотала я головой.
– Давай. – Он расстегнул мой ремень и буквально выпихнул меня из машины.
Я взвыла, задев больную руку, но тут же вскочила на ноги. Лукьянов несся к железной дороге. Я добежала до забора и оттуда наблюдала за его машиной. Преследователи стремительно приближались, вдруг я услышала гудок тепловоза, в темноте возникли две светящиеся точки. Товарный поезд возник из-за поворота, где черной стеной высились сосны. Если Лукьянов успеет проскочить переезд, то уйдет.
– Он успеет, – прошептала я и зажмурилась.
Шлагбаум был опущен, до него еще было слишком далеко, а поезд стремительно приближался. «Девятка» снесла шлагбаум и вылетела на переезд как раз в тот момент, когда на него въехал поезд. Я заорала, видя, как машина превращается в груду железа, ее отбросило в сторону, раздался взрыв, и небо осветили красные всполохи. Поезд, сотрясаясь, медленно останавливался. Три машины замерли в нескольких метрах от переезда. Из них высыпали люди, человек десять, побежали вдоль полотна. Я бросилась к железной дороге, но почти сразу вернулась.
– Он жив, – сказала я громко. – Он жив. Он и не в таких переделках бывал.
Без конца повторяя это, я укрылась в ближайшем строении с выбитыми стеклами и дверью на одной петле. И услышала тихий свист.
– Саша, – прошептала я.
Из темноты позвали:
– Эй, ты где?
– Здесь. Господи, ты жив…
– Конечно. Кровища хлещет, упал неудачно.
Он вошел в ветхое строение, которое иначе, как сараем, не назовешь, а я бросилась к нему. Он держался за правую ногу и прихрамывал.
– Подожди, сниму рубашку, надо перевязать.
Он снял куртку, рубаху, разорвал ее и перетянул ногу у бедра. Джинсы набухли от крови, штанина была разорвана.
– Выйдешь с той стороны, – кивнул Саша в темноту. – Там дыра в заборе, потом через поле. Особо не торопись, они будут искать здесь. Я их задержу.
– Они думают, что мы погибли.
– Вряд ли они столь доверчивы. А если не дураки, быстро найдут нас по крови на земле. Давай, Детка. Прощаться времени нет.
– Я с тобой.
– Куда со мной? – засмеялся он. – Все. Топай. Без тебя мне будет легче. Да уходи ты… черт тебя дери…
В ворота лесопилки одна за другой въехали машины. Первый джип сразу остановился, два других разделились, двинулись по кругу.
– Говорили же тебе, – в сердцах сказал Лукьянов.
Мы осторожно пробирались к противоположной двери, время от времени сарай освещался светом фар, машины продолжали движение по кругу, мы прижимались к стене, замирали и, дождавшись темноты, двигались дальше, пока не достигли скрипучих ворот, выбрались из сарая, и стало понятно, что шансы наши равны нулю. До стены два десятка метров открытого пространства.
– Попробуем перебраться к соседнему складу, – пробормотал Лукьянов, кивнув на ветхое сооружение.
Мы его почти достигли, но тут из-за угла вывернул джип, зацепив нас светом фар. Грохнул выстрел, и началось веселье.
Мы засели в сарае. Наши преследователи подогнали к воротам машину, но на счастье ворота были слишком узкие, проехать джип не смог. Фары осветили сарай, а парни принялись палить.
Минут через пять я увидела троих мужчин, которые попытались ворваться в сарай, но, после того как Лукьянов дважды выстрелил, и кто-то с той стороны вскрикнул, прыти у них поубавилось. Однако было ясно: парни настроены весьма серьезно, и нам отсюда не выбраться. Я пыталась помечтать.
– Они должны поскорее убраться отсюда, – шепнула я Лукьянову. – Машинист наверняка сообщил об аварии на переезде. Сюда приедут…
Договорить я не успела. Стену, возле которой мы сидели, прошила автоматная очередь. Лукьянов успел
