– Заткнись, – перебил он и покачал головой. – Он бы выстрелил, и ты бы сейчас лежала с простреленной башкой. А твой Лукьянов… что ж это за любовь такая? – спросил он со злостью.
– А у тебя что, по-другому? – не выдержала я. – Если кишка тонка, языком болтать не стоило.
Он сцепил зубы, лицо побелело, а я вдруг подумала, что сейчас он запросто может меня убить. И испугалась. Придурка, что крушил мне кости, не боялась, а сейчас внутренности свело от страха.
– Катись отсюда, – сказала я, закрыв глаза.
Он резко поднялся и ушел в холл. Но входная дверь не хлопнула, зато через двадцать минут в дверь позвонили, и очам моим предстал высокий мужчина средних лет в сопровождении все того же Тагаева.
– Ну-с, посмотрим, – сказал он деловито, из объемной сумки появился белый халат. Я готова была зареветь от жалости к себе, нет бы оставить человека в покое?
Но после двух уколов мне в самом деле стало легче. Я даже начала смотреть на жизнь с оптимизмом, чему способствовали слова врача: меня-то больше всего пугали зеркала, то есть моя физиономия, а он весело сообщил, что нож был тонкий, как бритва, порезы быстро затянутся, зашивать не надо, а значит, и шрамов не останется.
– Пальцы тоже ерунда, – продолжил радовать он. – Рука мне не нравится, надо бы сделать рентген. Наложу повязку, рукой пока особо не двигайте. На груди повязка наложена профессионально, – похвалил он Тагаева. – Думаю, все будет хорошо. Сейчас для вас главное отдых, – заверил он, и я была с ним полностью согласна.
Он наконец-то собрал свои вещи и направился к двери, пожелав мне всего хорошего. Я надеялась, что Тагаев уйдет вместе с ним, но он вскоре заглянул в гостиную.
– Хочешь чаю? – спросил он вроде бы виновато.
– Хочу, чтобы ты убрался отсюда.
– Тебя нельзя оставлять одну.
– Можно. Ты сделал даже больше, чем требовалось.
Меня начало клонить в сон, наверное, лекарство подействовало, и тут появился Вешняков. Тагаев совершенно спятил, позвонив ему, вот уж нашел сиделку.
– Та-ак, – грозно начал он, подходя ближе, перед этим немного пошептавшись с Тагаевым. Не знаю, что тот ему наплел. Неужто рассказал правду о том, как вытащил меня из дерьма? Это было бы довольно забавно. Впрочем, в настоящий момент Артема меньше всего волновало, как я оказалась на диване в столь плачевном виде, его расстраивал сам вид.
– Прежде чем ты начнешь топать ногами, – вздохнула я, – хочу предупредить: я уже практически ничего не соображаю.
– Было бы чем соображать! – взорвался Вешняков, нахмурился и спросил совсем другим голосом: – Как ты?
– Хреново. Но есть шанс, что дальше будет лучше.
– Не будет, – покачал он головой. – Неужто ты не понимаешь…
– Все я понимаю, – пожаловалась я.
– Тогда почему?
Я кивнула, и он склонился к моему лицу, а я сказала тихо, чтобы не слышал Тагаев:
– Каким бы крутым он ни был, а подыхать одному хреново.
– О господи, – пробормотал Вешняков, качая головой, выглядел он при этом совершенно несчастным.
– Будь другом, – улыбнулась я, – отойди в сторонку. Иногда это самое лучшее, что можно сделать. – Последние слова я произносила с трудом, веки мои отяжелели, мысли путались, и я наконец уснула.
Когда я вновь открыла глаза, рядом со мной сидела Ритка, на кресле чуть поодаль примостился Лялин. Я скривилась от такого-то счастья. Только Деда не хватает.
– Привет, – вздохнула я.
Среди моих гостей наметилась суета, меня поили чаем, потом кормили кашей, потом Ритка сделала мне укол. О том, как я оказалась в столь плачевном состоянии, не было сказано ни слова, и это меня воодушевило. Выпив чаю, Лялин поднялся и, похлопав ладонью по моей здоровой руке, сказал:
– Ну, пока… – И ушел. Я подумала, что не зря считала его человеком умным. Лялину, что да как, объяснять не надо, он и так все поймет. Ритка, пока он был здесь, тоже вела себя образцово, однако стоило ему уйти, нахмурилась, смотрела на меня с укором, но помалкивала.
К вечеру появился Дед. Я надеялась, что у него хватит ума не приходить, но не тут-то было. Ритка при его появлении растворилась в направлении кухни.
– Мне очень жаль, – заявил он, устроился в кресле рядом со мной, не удержался и добавил: – Я ведь предупреждал…
– Игорь, – сказала я.
– Что?
– Компромат у Лукьянова.
Он поднял голову, долго смотрел на меня, потом осторожно погладил по голове, точно дитя малое.
– Здесь ты в безопасности, отлежись, а там посмотрим.
– Ты что, не понял?
