родным отцом нормальные люди не трахаются, а он был моим любовником… Однако ближе человека у меня нет, и я на его стороне. Не хотелось бы видеть тебя в стане врагов. Если честно, очень бы не хотелось. Ты завариваешь кашу, которую всем нам придется расхлебывать, и я даже не уверена, что тебе это доставит удовольствие.
– Посмотрим. Вдруг ты не права, – улыбнулся Тимур.
– Что ж, – вздохнула я, – сегодня не мой день, помечу его в календаре черным. Сашка будет по тебе скучать. Я, кстати, тоже. – Я пошла к двери, не удержалась и сказала: – А если ты убил Светлану, я приложу максимум усилий, чтобы ты сел в тюрьму.
– А если не я, а кто-то другой? – спросил он с тем самым выражением, которое мне так не понравилось. – Его ты тоже посадишь?
– Не сомневайся.
– Удачи в бою, дорогая. И помни: ты только что дала слово, а слов на ветер не бросают. Даже не представляешь, какой тебя ждет сюрприз.
Можно было хлопнуть дверью, уйти гордо и с достоинством, но для этого я была слишком здравомыслящим человеком, потому предприняла вторую попытку. Вернулась и со вздохом сказала:
– Ты меня здорово напугал. Помоги мне, а?
– Хороший костюм, – подумав, сказал Тагаев. – Тебе идет. У тебя что, было свидание? Не для меня же ты так вырядилась.
– Точно, не мой день, – констатировала я с большой печалью и покинула его кабинет.
Сказать, что я насторожилась, мало, я была напугана, да так, что зубы клацали. Что эти гады затеяли? Такое впечатление, что нормальных людей вокруг уже не осталось. И спокойно им не сидится, а ты тут ломай голову. Меня неудержимо потянуло к родственным душам, которым можно пожаловаться на жизнь, испортить настроение своим нытьем и тем самым получить утешение.
Первым на ум пришел Вешняков, ему я и позвонила.
– Кончай работу, пошли пиво пить.
– Я водки хочу, – промычал он.
– Будет тебе и водка, и танцы под луной, и горькое похмелье.
– Готов страдать. Говори, где встретимся.
Я предложила пивной бар на Никитской и добавила:
– Позвоню Лялину, нечего ему отсиживаться, спокойной жизни никто не обещал.
– Вот уж он обрадуется, – съязвил Артем.
Я заехала в супермаркет, купила Сашке консервов, а потом отправилась на Никитскую, решив, что на сборы у мужчин времени было достаточно. Войдя в бар, я смогла убедиться, что оба уже на месте, сидят за резной перегородкой и потягивают пиво. Никакого уважения к женщине.
– Привет, – сказала я, устраиваясь рядом с Лялиным. Оба посмотрели на меня, переглянулись, и Артем загнусавил:
– Ты видишь?
– Вижу, – кивнул Лялин, – но глазам не верю. Красавица.
– Афродита. Не иначе как влюбилась.
– Повезло кому-то…
– Но не нам.
– Вам, – сурово кивнула я. – Причем обоим. Так что как хотите, а с сегодняшнего дня прошу любить и жаловать. Хоть по очереди, хоть сразу вместе, я давно мечтаю о веселенькой групповухе.
– Я старый человек, – заныл Лялин.
– А у меня зарплата никудышная, – влез Артем.
– На что мне твоя зарплата?
– Правильно, нечего увиливать, – поддержал Лялин. – Ты молодой, тебе и карты в руки, то есть нашу красавицу. Что, дела хреновые? – без перехода спросил он.
– Хуже не бывает, – кивнула я.
– А у меня ничего, – сообщил Вешняков. – Просто ничего, хоть ты тресни.
– А между тем завтра у нас что? – продолжил Лялин. – Завтра у нас двадцать шестое. Стремительно приближаемся к точке Х, уже почти лбом уперлись.
– Может, и не дата это вовсе, – пригорюнился Артем. – Может, мы перемудрили? И эти каракули вовсе ничего не значат?
Нам принесли еще пива, мы выпили в молчании, решив получить от жизни удовольствие. Но все хорошее, как известно, длится недолго.
– Ну, колись, чего накопал, – сказала я Лялину, когда он сделал последний глоток.
– Значит, так, – перешел он к делу. – Ваша Луганская – подруга Никитина, это вы уже знаете, познакомила их некая Анжелика Колчина, а у нее в друзьях господин Филиппов.
– Всеволод Андреевич? – насторожилась я, вспомнив дядю из Москвы, что остановился в «России».
