за военачальниками явилась конная дружина из трехсот всадников, и каждый из них вез, к седлу притороченными, по два самострела.
Высокого гостя с почетом встретил Роман Васильевич, князь Ярославский, ровесник Дмитрия Ивановича, его «молодший брат» и непоколебимый сторонник Москвы. Не единожды приводил князь Роман полки ярославские на помощь в трудный час: ходил на Тверь, помогал усмирять новгородскую вольницу, насмерть стоял под Смоленском, грудью встречая литовские дружины Ольгерда Гедиминовича. И нынче Роман Васильевич без единого слова согласился принять в доме своем князей со всей Московско- Владимирской Руси.
А они, сорванные с насиженных мест грозным приказом «брата старшого», спешили с малыми дружинами на место обусловленного сбора. Долго их ждать не пришлось, явились скоро и все. Уже на другой день после гостевого застолья, с рассветом, военачальники выехали в поле.
Тут воеводы Боброк и Ослябя перед всеми продемонстрировали борьбу пехоты с конницей. Причем ряды пехотного отряда составили те самые триста московских дружинников, а конницу — сборный полк тяжеловооруженных всадников, сопровождавших подколенных князей на этот необычный съезд. Конников оказалось в два раза больше, все они были профессиональными воинами, и в победе их над малоподвижной, одетой в тяжелую броню пехотой никто не сомневался.
— Посмотрим, — ответил военачальникам Дмитрий Михайлович Боброк хмуро и без тени улыбки на бородатом лице.
«Сражались» деревянными саблями, копьями и стрелами с тупыми наконечниками, обмотанными паклей. Паклю на концах арбалетных стрел обмакнули в охру, чтоб краска четко обозначила попадание в цель. Коннице предстояло разгромить идущую маршем пехоту. О месте встречи никто из командиров заранее не знал...
Командовавший всадниками Андрей Дмитриевич, князь Ростовский, опытный и осторожный полководец, дал Боброку и Ослябе вывести свою неповоротливую дружину из леса в поле и напал из засады, когда пешцы уже не могли вернуться под защиту деревьев.
Засада столь стремительно появилась перед московским полком, что казалось, тот просто не успеет изготовиться к бою и будет мгновенно смят и развеян.
Князь Андрей уже торжествовал победу. Но тут произошло доселе невиданное: полк, еще не построившись как следует, разразился тучей тяжелых стрел. Первым от могучего удара в панцирную грудь слетел с лошади сам князь, за ним стали падать и другие воины. Кони заржали от боли, шарахнулись в стороны, бежали, не слушая удил, становились на дыбы. Если бы применены были боевые арбалетные болты, многие из атакующих пали бы на землю тяжело раненными и мертвыми.
Второй залп был просто ошеломляющим. Всадники уже сами поворотили коней. Тем из дружинников, кто пал наземь или был помечен краской, приказали убраться с поля, как выбывшим из военной игры. Князь Андрей Ростовский ругался и не хотел уходить из боя. Его увели силой.
Командование кавалерией принял на себя Роман Васильевич — хозяин земли Ярославской.
Тем временем пешая московская дружина продолжала мерным шагом пересекать открытое пространство. Князь Роман повел оставшихся в строю конников в атаку на пехотинцев с трех сторон одновременно. И опять всадники отхлынули от железного четырехугольника так же скоро и со значительным ущербом. Тогда, подождав в низине, князь снова бросил конников на штурм живой крепости. Расстояние на сей раз было малым, не более семидесяти шагов, но пехотинцы все же успели дать сокрушительный залп из самострелов и встретили атакующего «врага» щетиной тяжелых копий. Чтобы усилить удар по назойливому противнику, дружина перед столкновением перешла на бег. Остатки конницы были мгновенно опрокинуты. Пехотинцы за все время сражения не «потеряли» ни одного ратника.
— Все! Довольно! — прекратил «битву» Великий Князь. — Комонники разбиты и повержены в прах! Прекратить!
Князь Роман Васильевич хоть и остался на коне, но командовать ему было некем. Хладнокровный и уравновешенный полководец, он, в отличие от правителя Ростовской земли, спорить не стал, молча подъехал к Дмитрию Ивановичу и выдохнул только:
— Вот это да-а!..
Потом свое искусство стрельбы из арбалета демонстрировали простые ремесленники и смерды. Результаты изумили военачальников.
— Стрельбе из лука надобно всю жизнь учиться, — пояснил Родион Ослябя. — А чтоб из того же лука далеко стрелу пустить, это какая ж сила надобна? Чать, вы не хуже моего о том ведаете. А тетиву самострела и не больно-таки могутный человече двумя руками рывком вмиг на храповик заведет. Да и стрелять с него сподручнее и метче. С самострела и неумеха не промахнется. Вот и вся наука! Снаряди его — и малец с тысячи шагов богатыря свалит.
— Ежели попадет, — заметил обиженный на всех и вся Ростовский князь Андрей Дмитриевич.
— По великой толпе ратников не промажет и малец. Правда, из самострела так скоро не стрельнешь, как из лука. Однако ж и это можно постигнуть, ежели хорошо организовывать бой. Чай, сами видели.
— Верно! — поддержал Ослябю Великий Князь. — Бой надобно организовать. А посему всем повелеваю: скоро обучить воев своих самострельному бою! Кроме того, пешцов научить ступать в ногу! Каждому полку иметь по шести сотен четырехсаженных копий и по стольку же самострелов. Чтоб мне к Петрову дню[121] все это было! Проверю.
— Где ж их набраться, самострелов?! — чуть не возопил князь Ростовский. — Копья-то пересадим на новые ратовища[122], слов нет, а...
— Я оставлю каждому из вас по три самострела, — прервал его Дмитрий Иванович. — По подобию их ваши лучных дел мастера вкупе с искусными кузнецами и металлистами сделают их, сколько для полков ваших надобно. — Помолчал и закончил: — Покупайте у Ганзы[123] .
— Где денег взять? — опять прогундосил Андрей Дмитриевич Ростовский.
— В нынешнем году пришлете в Москву только половину дани. Остальное расходуйте на обучение ратников ваших, для покупки и изготовления оружия.
— Вот это другое дело, — повеселели «молодшие» князья.
— Но только чтоб сие тайно творить, — предостерег их Дмитрий Иванович. — Ворогу и доглядчикам его совсем ни к чему ведать про наши ратные дела.
— Знамо дело. Кто ж сам себе супротивник?
— К тебе ж у меня, — Великий Князь обернулся к Андрею Дмитриевичу, — иное дело будет.
— Какое?! —встрепенулся тот.
Скуповат и прижимист был хозяин Ростовской земли, однако для доброго дела серебра не жалел и если возражал сегодня своему начальнику, то скорее по складу своего неуживчивого характера. К тому же град Ростов Великий с древних времен славился умелыми кузнецами, оружейниками-металлистами и литейных дел мастерами. Мечи и кольчуги ростовские знали и высоко ценили на Руси и за ее пределами. А уж о колоколах разве что в сказке сказывать: до двух сотен пудов весом отливали, звона чистого и узора дивного. В отливке — ни единой раковинки.
— Завтра тебе одному про то поведаю, — усмехнулся его нетерпению Дмитрий Иванович. — А сейчас... Где князь Роман Васильевич? А-а, тут. Зови к трапезе, хозяин. Поснедаем наскоро да в путь. Дело не ждет...
На следующий день военачальники Московско-Владимирской Руси покинули Ярославль и разъехались по своим отчинам исполнять повеление Великого Князя.
Сам Дмитрий Иванович с дружиной, по дороге в стольный град свой, завернул в Ростов Великий. Любопытство светилось на лице Андрея Дмитриевича, и он еще в пути пытался выведать, какое такое важное дело к нему у Великого Князя. Но тот отшучивался, говорил о чем угодно, но только не о деле.
Уже в Ростове Дмитрий Иванович шепнул что-то на ухо расторопному Семену Мелику. Тот переоделся в простую одежду горожанина и исчез на некоторое время. Соглядатаи потом доложили хозяину Ростова: Семен-де встретился с богатым купцом сурожским и пробыл у него в доме недолго. О чем они говорили, проведать не удалось.
Впрочем, и сам Дмитрий Иванович не скрыл тайны, сказал «молодшему брату»:
— Вечером сюда гость сурожский Ондрей Фрязин придет с одним человеком. Ты прикажи своим, чтоб
