Вблизи главный минарет, вознесшийся в раскаленное небо Андалусии, подавлял своим величием, заставлял человека чувствовать свою ничтожность по сравнению с таким исполином. Прикрывшись ладонью от слепящего солнца, Герберт прикинул на глаз, что высотой минарет — не менее сотни локтей. Его четырехгранное подножие, разделенное двумя рядами арок на мраморных колоннах, было искусно покрыто тончайшей резьбой. На самом верху башенка муэдзина была увенчана куполом с тремя шарами, двумя позолоченными и одним серебряным, ослепляюще горевшими в лучах полуденного солнца. Несмотря на то что до следующего намаза было еще много времени, через широкий проход в стене ограждения, облицованный цветной керамической плиткой и украшенный мозаикой, вливался человеческий поток. Следуя за людьми, Герберт оказался в квадратном дворике с вымощенными каменными плитами дорожками, где журчали, даря прохладу, пять мраморных фонтанов, расположенных среди апельсиновых деревьев. Все это было похоже на волшебство: раскаленный воздух за воротами иссушал тело до последней капли влаги, а здесь он внезапно подобрел, стал влажным и ласковым, напоенным ароматом невиданных фруктов и цветов.
Герберт принялся жадно пить из пригоршней прохладную, исключительно вкусную воду, лишь затем осмотрелся и, следуя примеру паломников, омыл лицо. Внезапно его сердце сжалось от страха — он почувствовал чей-то пристальный взгляд. На него в упор, с нескрываемой насмешкой смотрел молодой безусый мавр с тонкими чертами красивого лица. Дорогая ткань одежды, широкий пояс, расшитый серебром, выдавали в нем человека состоятельного. Герберт, несмотря на жару, почувствовал, как по спине потек холодный пот, и ему расхотелось продолжать это рискованное путешествие. Но он понимал, что, если уйдет, этим лишь усугубит подозрения мавра и навлечет на себя смертельную опасность. Стараясь не встречаться с ним взглядом, он сжался, даже стал ниже ростом, словно это могло ему помочь, и последовал дальше.
Мечеть в лучах солнца блистала искусной мозаикой с преобладанием голубых тонов и разноцветьем небольших изящных окон — не верилось, что это могли сотворить руки человека. Вход внутрь представлял собой целую анфиладу будто невесомых арок. Борясь со страхом, Герберт подошел к входу и остановился, забыв обо всем на свете, пораженный удивительным зрелищем: внутри он увидел множество разноцветных колонн из ценного камня — яшмы, мрамора. Создавалось впечатление, что внутри здание больше, чем снаружи.
— Селям алейкум! Эшт калак сейди?[33] — раздался звонкий голос мавра.
— Алейкум селям! — Герберт вздрогнул, не зная, как вести себя дальше и что говорить.
Он понимал, что надо было ответить, упомянув Бога неверных Аллаха, а вот этого он не мог заставить себя сделать.
— Я вижу, господин первый раз в доме Аллаха — позволь тебе помочь, — дружелюбно произнес мавр, широко улыбаясь, вместо того чтобы заорать: «Кяфир!»[34] и наброситься на него. — Прежде всего, входя в жилище Аллаха, ты должен снять обувь. Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад пророк его!
Понимая, что теперь полностью во власти этого мавра, Герберт послушно следовал его советам, лихорадочно раздумывая о том, что может ожидать его в конце пути. Сняв обувь, он вместе с мавром оказался внутри огромного молитвенного зала и, несмотря на тревогу в душе, невольно залюбовался мраморными колоннами, поддерживающими двухъярусные арки, раскрашенные красновато-коричневыми и белыми полосами. Длинные, расходящиеся во все стороны коридоры, образуемые колоннами, и бесконечное повторение арок создавали впечатление безграничного пространства, словно поглощающего находящегося здесь человека.
— Просто волшебный каменный лес, — не удержался он от восхищения.
— Мы называем его «пальмовый лес», ведь каждая колонна символизирует пальму, — заулыбался мавр. — А их здесь тысяча триста! Такова была фантазия эмира Абд ар-Рахмана I, начавшего строить это чудо. А теперь я покажу тебе прячущуюся здесь жемчужину.
Они долго шли через огромный молитвенный зал, где царили полумрак и тишина. Поток людей здесь растворялся, словно поглощаемый пастью огромного зверя. Вошедшие выбрали уединенные места, где без помех могли вознести молитву Аллаху. Герберт насчитал более двухсот шагов, пока они шли, и сбился со счета, Наконец они подошли к противоположному концу зала. Здесь колонны расступились, словно деревья, окружившие лужайку, а свод перешел в купол, вознесенный над открытым пространством фантастическим цветком, опирающимся На скрещивающиеся арки. Свободные края купола, представлявшие собой резные ажурные белые плиты, давали возможность просачиваться внутрь неяркому нежному свету.
— Это михраб — ниша для моления, — прошептал мавр с очень серьезным видом.
Подковообразная арка михраба была раскрашена цветными полосами с затейливо резьбленным орнаментом. Вогнутую стену украшали многоцветная мозаика и арабские надписи, выполненные золотом по красному и голубому фону. Пол перед аркой михраба был выложен белым мрамором.
— Его построили по повелению нашего халифа Аль-Хаккама II, — продолжал рассказывать мавр. — Пусть Аллах дарует ему многие годы жизни и процветания! А та возвышенность, под балдахином из парчи, скрывает максур — место халифа. Там находится его трон, сделанный из самшита, эбенового и сандалового дерева, украшенный золотом и драгоценностями. Над ним трудились семь лет мастера из Византии. А еще здесь хранится Коран таких огромных размеров, что его могут поднять лишь два человека. Если хочешь его увидеть, то приходи в пятницу на намаз — его вынесут на службу. — Тут в голосе мавра зазвучала нескрываемая ирония. — Я вижу, ты не захватил с собой коврика для молитвы, не хочешь ли тогда последовать к выходу из мечети? Или ты желаешь воспользоваться «комнатой милостыни», любезно построенной халифом для странников?
Герберт отрицательно помотал головой, вновь чувствуя, как страх сжимает его сердце. Мысленно вознеся краткую молитву Богу, прося о помощи, тут же почувствовал некоторое облегчение. Последовал за мавром, восхищаясь его легкой скользящей походкой. Выходя, мавр, подобно другим паломникам, почтительно склонился, став лицом к мечети, провел ладонями рук по лицу, что-то бормоча. Герберту не оставалось ничего другого, кроме как последовать его примеру, только его беззвучно произносимые слова были обращены не к Аллаху, а к христианскому Богу.
— Я вижу, господин прибыл издалека. Из каких же краев ты будешь? — Мавр не оставлял в покое Герберта, даже когда они оказались за стеной, скрывшей мечеть.
— Из далекого горного селения. Прости, но я первый раз в таком большом городе и очень устал. — Герберт не стал вдаваться в подробности, зная, что местный житель легко сможет поймать его на лжи.
— Незнакомец, у меня большой дом, сад, я хочу щедро тебя угостить. Если ты не нашел еще места для ночлега в хане[35], в моем доме ты обретешь кров. Не бойся меня — я знаю, что ты «ахль аль-китаб»[36].
Герберт вздрогнул, но не набрался решимости возразить, отказаться от веры, пусть даже ради спасения своей жизни.
— Да, я христианин, — гордо сказал он, переживая ощущение, подобное полету в пропасть. — В мечеть меня привело любопытство.
Мавр звонко рассмеялся.
— Символично, что мечеть построена на месте христианской церкви, а до этого здесь находился римский храм двуликого Януса, колонны которого были использованы при строительстве мечети. Больше не предпринимай таких рискованных путешествий, не изучив местные обычаи и нравы. А пока следуй за мной и будь моим гостем. Можешь меня не опасаться, но всегда помни — сын Адама живет, как предопределено судьбой, и, пока он в этом мире, он не защищен от всяких бед.
Путь к дому мавра оказался не близок: мимо шумных базаров с обычным многоголосьем и ароматом невиданных фруктов и сладостей; мимо многочисленных лавочек, полных всевозможных товаров, от глиняной посуды до изделий тончайшей работы из золота, серебра, хрусталя, слоновой кости, где продавцы громко нахваливали свой товар, уговаривали зайти внутрь, порой хватая прохожих за полы одежды; мимо ремесленных мастерских, хозяева которых выставляли только что произведенную продукцию прямо на улице. Несколько раз у Герберта возникало желание затеряться в многолюдной толпе базара, но любопытство пересиливало, и он послушно следовал за странным мавром.
Двухэтажный дом мавра, спрятавшийся за глухой высокой стеной, поражал изяществом, мраморными
