прилетел его ангел. Она не знала, что увидела, услышала, учуяла собака, и жалела об этом.
Поглаживать его она продолжала и после того, как он умер, пока его тело не остыло, а тогда с трудом поднялась с окровавленной земли, и набрала камней, и сложила их над ним в половину человеческого роста, чтобы его не нашли и не откопали. Она не знала, что делать с обломками, и не сделала ничего, совсем ничего.
В мае, когда она опять пригнала овец чурро на гору Джо-Джонса, обломки «крыла» уже съела эрозия, от них остались только маленькие, отшлифованные по краям кусочки, похожие на осколки бутылочного стекла, которые море выбрасывает на пляжи, и Делия сообразила, что аппарат и был так спланирован — развалиться на небольшие куски, которые никому в глаза не бросятся, а потом и вовсе понемногу исчезнут. Но вот камни, которые она сложила над ним, выглядели всего лишь началом, а потому она стала медленно выкладывать из них пастуший памятник. А еще она собрала все обточенные эрозией обломки «крыла» и опоясала подножие памятника расширяющимися концентрическими кругами. Она продолжала укладывать камни все лето и дальше, в сентябре, пока ее сооружение не достигло пятнадцати футов. По утрам, проверяя овец в милях и милях оттуда, она высматривала его в бинокль, и обдумывала способы сделать его еще выше, и начинала размышлять о том, что, быть может, скрыто под всеми памятниками, которые пастухи сложили в этом краю. По ночам она вглядывалась в небо. Но никто не прилетел.
В ноябре, когда Делия закончила работу с овцами и вернулась в город, она поспрашивала там и тут и нашла парня, который знал все про наблюдения за звездами и про телескопы. Он дал ей почитать несколько книг и направил к одному старьевщику, и она выложила большую часть годового заработка за телескоп 14x75 с рефлектором. В ясные безлунные ночи она встречалась с парнем-астрономом на бейсбольном поле Малой лиги и сидела на раскладном стуле, прижимая глаз к окуляру телескопа, а парень объяснял ей, что она видит: луны Юпитера, Туманность Андромеды… Телескоп устанавливался на треноге, и парень показал ей, как с помощью небольшого приспособления закреплять на треноге еще и ее старый бинокль 7х32. Биноклем она пользовалась, чтобы целиком охватывать взглядом звездные скопления и небольшие созвездия. Большинства неудобств она просто не замечала и могла неподвижно сидеть часами, не меняя позы, стуча зубами от холода, вглядываясь в необъятный свод небес, пока тело у нее не затекало и не окостеневало настолько, что встать и добрести до дома ей удавалось лишь с трудом. Астрономия, убедилась она, требовала великого терпения, но овцы научили ее терпению или же оно было заложено в ее натуре еще до того, как она начала их пасти.
Лори Энн Уайт
ЦЕЛЕВАЯ АУДИТОРИЯ
Все началось в то утро, когда Мистер Пряник ткнул меня в нос своей тросточкой. Мне было совсем не больно — это же всего-навсего голограмма. Но он страшно напугал меня, выскочив из рулетиков для завтрака — первым продуктом с мини-голопроектором на упаковке, который я купила. Чудеса техники, новое поколение рекламной продукции и тому подобная чепуха. Но забавная штучка.
Была суббота, и дети еще спали, так что только пряничный человечек составлял мне компанию, пока я разворачивала рулетики. Он отплясывал на столе, лихо надвинув соломенную шляпу на черный пуговичный глаз, и нараспев расхваливал продукцию своей фирмы — от диетических воздушных слоек до калорийных круассанов с кремом.
Всякий раз, когда он выключался, я вновь шлепала по упаковке, чтобы он появился, так что к тому времени, когда еда отправилась в духовку, я вовсю распевала веселые рекламные строчки.
Протирая стол, я наклонилась поближе к голограммке, чтобы как следует рассмотреть человечка. Вполне реалистичен для мультяшного персонажа. «Потрясающе! Ты такое чудо чудное!» — сказала я и протянула руку к его коричневому пряничному тельцу, как в рекламном ролике.
Пряник перестал плясать, поднял тонкую тросточку, как шпагу, завизжал: «Защищайся!» — и внезапно сделал резкий выпад.
Конечно, я ничего не почувствовала, но отскочила и прижалась к холодильнику. Вокруг меня с дробным стуком раскатились по полу разноцветные магниты, а следом спорхнули с дверцы не менее пестрые шедевры моей шестилетней Терезы.
— Мам, ты чего? — Бобби, мой одиннадцатилетний сын, удивленно моргал, глядя на меня. Я подмигнула ему. Милый мальчик стоит на грязном линолеуме, его красивые светлые волосы взъерошены со сна, пижама застегнута не на ту пуговицу. Мне захотелось пощекотать ему брюшко, как котенку!
— Все нормально, малыш! — ответила я и, выпрямившись, скривилась от боли в плече. — Только вот эта чертова голограмма попыталась напасть на меня.
— Здоровско! — воскликнул Бобби, устремляясь к Пряничку, который снова запел и заплясал.
— Осторожно, Бобби!
— Не куча трупов, мам! Он же просто клипарик.
Я поморщилась от очередного варианта фразы «невелика беда» и попыталась растереть ноющее плечо. Бобби почему-то считает, что я всегда не в курсе чего бы то ни было.
— Не знаю, о чем они думают в Вестонбери, выпуская агрессивные голограммы!
Бобби внимательно изучил человечка.
— Что ты сделала?
— Ну… я протянула к нему руку, как в рекламном ролике…
— Так, — Бобби немедленно повторил мой жест, я даже не успела открыть рот для предостерегающего окрика.
Ничего не произошло.
Я похлопала глазами, чувствуя себя очень глупо.
Бобби схватил меня за руку:
— Может, ты что-то сказала?
— Только то, что он чудо чудное…
Пряничек перестал плясать и злобно ткнул в воздух. Бобби засмеялся.
— Это один из новых, — пояснил он и забубнил: — Чудо чуд-но-е, чудо чуд-но-е…
Клипарик яростно рассекал пространство вокруг себя своей шпагой-тросточкой, так что я слышала свист воздуха.
— Постой, какие новые? Я не знаю и про старых.
— У этих в проектор встроены микрофоны, и когда произносишь нужное слово, они делают что- нибудь необычное. Чудо чуд-но-е, чудо чуд-но-е!..
Из вороха грязной посуды на столе я вытащила разорванную упаковку от рулетиков. Проектор — видимо, вместе с микрофоном — находился в небольшой выпуклости под бумажной наклейкой. После информации о составе продукта и его пищевой ценности мелкий шрифт извещал: «Полный список ключевых слов и ответных фраз и действий вы можете просмотреть на нашем веб-сайте».
— Думаю, что РПН должна знать об этом, — заявила я, имея в виду организацию «Родители против насилия», которая наверняка заинтересуется голограммой-убийцей.
— Ма-ам, не будь занудой, — прогнусавил Бобби. — Это же всего-навсего клипарики!..
— Неважно! Насилие есть насилие! Оставь эту штуку в покое!
— Ну ма-ам!
— Без разговоров, юноша! Иди разбуди сестру. Между прочим, мне кажется, вчера была твоя очередь мыть посуду.
