Бобби собрался уходить, но перед этим взглянул на меня. В его глазах было все презрение молодой безрассудной надежды к исполненному мудрости опыту. Этим взглядом он заклеймил позором всю мою жизнь — одинокая женщина, совершенно одна на всем белом свете после гибели сестры, стесняющаяся своего образования, ограничившегося средней школой, с незавидной работой и больным плечом…
— Не смотри на меня так! Я целыми днями сижу в клинике, где на меня кашляют и чихают больные, орут врачи и даже медсестры, и все это для того, чтобы у тебя над головой была крыша, чтобы в твоей тарелке лежала котлета, а на ногах появились безбожно дорогие ботинки!
— А вот и нет! Ботинки мне купил папа! — крикнул он в ответ и гордо зашагал к двери.
Вот черт!
Я осеклась и притихла. Что-то в моем молчании заставило Бобби обернуться. Чистые синие глаза остановились на моем лице. «Отвернись, Бобби, отвернись…» — заклинала я, но, кажется, сегодня он не собирался читать мои мысли.
— Мам, ботинки мне купил не папа?
Я ничего не говорила детям о том, что их отец забыл нас, но никогда и не лгала им. Я тяжело вздохнула:
— Нет. С тех пор, как тебе исполнилось девять…
Он резко отвернулся, но я успела заметить, как слезы брызнули у него из глаз.
— Что, он совсем ничего не покупал?..
— Нет.
Бобби кивнул. Я смотрела на него, сердце сжалось, стало больно дышать. Мне ужасно хотелось как-то утешить его, но забрать свои слова обратно было уже невозможно.
Он пожал плечами, по-прежнему не глядя на меня:
— Не куча трупов, мам. Я приведу Терезу.
Когда он ушел, я рухнула на стул. Не куча трупов!.. Я знаю по опыту, как бывает, когда что-то умирает в душе.
— Не беспокойся, с посудой я справлюсь! — крикнула я ему вслед в неловкой попытке извиниться.
— Время десерта? — тоненько и весело пропел Пряничный человечек. — Мороженое Мейера к столу прямо с Севера!
В тот же вечер я позвонила в РПН и узнала, что им уже все известно про злополучную голограмму. Дело в том, что одна из программисток компании добавила это действие Мистеру Пряничку в качестве шутки. Очень милой шутки. Естественно, ее тут же уволили, а всю продукцию, помеченную этой голограммой, изъяли. Однако я все равно решила больше не брать ничего в обертке с голографическими клипариками: разумная осторожность не бывает чрезмерной.
Моя решительность ничего хорошего не принесла. Каждый день Бобби и Тереза подвергались этой злосчастной опасности, сходящей с упаковок разнообразных школьных завтраков, которые приносили из дома их одноклассники. Фигурки спортсменов, супергероев, мультяшек постоянно пели и плясали на партах. И были гораздо забавнее и удобнее электронных домашних зверюшек.
Вскоре голопроекторы стали появляться и на других товарах: конечно же, на игрушках (Тереза все клянчила куклу «Присси-Спою-Что-Захочешь»), на пузырьках с лекарствами, на бутылках минералки, газировки и пакетах молока, даже на банках с чистящими средствами для кухни. РПН благословила их, и мне уже стало казаться, что я слишком тупая и ограниченная.
Решение проблемы созрело в моей голове в день двенадцатилетия Бобби. Вечером я вернулась домой из клиники, где работала в регистратуре, и попала на настоящую свалку. В доме был гораздо больший беспорядок, чем обычно: разнообразные тапочки и кроссовки валяются по всему полу под ногами, на журнальном столике толпятся пустые стаканы, бумажные тарелки с липкими остатками сладких булочек с вареньем — на полу. Сегодня Бобби «отрывался», праздновал день рождения. У нас в гостях были двое его друзей. Мальчишки распластались на полу перед телевизором и играли в «Спасение тропического леса», а Тереза наблюдала за ними с дивана, сидя в гнезде из разноцветных футболок и подушек. Я только вздохнула. Я стараюсь не выражать недовольства, когда дети играют всей компанией в видеоигры, а «Спасение леса» было одобрено РПН.
— Привет, мам! — Бобби не повернул головы, с интересом наблюдая за брачными играми двух орангутангов. Его приятели дразнили Мистера Пряничка. Я умостилась на диване смотреть великое переселение на Борнео, устроенное моим сыном на экране. Тереза вылезла из кучи одежек и перебралась ко мне на колени. Она все время цепляется за шею и надолго прилипает ко мне, но наш главврач, доктор Робишо, говорит, что это возрастное.
Победный клич Бобби — и Тод забрал у него пульт, чтобы руководить носорогами. Сын скользнул назад и прислонился к дивану, почти касаясь моих ног. Я почувствовала тупое умиление: мой сын сел рядом со мной в присутствии приятелей! Интересно, смогу ли я выразить свое счастье тем, что поглажу его по голове?
— Да, мам! — сказал Бобби, поднимая на меня взгляд. — Пожелание именинника!
Я отдернула руку. Он просто подлизывался, чтобы высказать свое специальное именинное желание, и по традиции я не могла ему отказать, даже если исполнить его я сумею в самом конце жизни.
Мне казалось, я догадывалась, что он собирается попросить.
— Давай! — улыбнулась я.
— Я только хочу, чтобы ты перестала придираться к голограммам. Вот и все.
Тереза подскочила у меня на коленках. И правда, большая редкость — личное пожелание Бобби ей тоже будет на пользу.
— Но почему?.. — удивленно и растерянно спросила я.
— Э-э… Миссис Кей!
— Да, Тод.
Тод озабоченно хмурился, глядя на экран, где его персонаж пытался усмирить носорога, прежде чем быть затоптанным.
— Бобби очень нужна бутылочка Сержанта Сияние.
Бобби сердито глянул на Тода, но ничего не сказал.
— Шутишь? — робко предположила я.
Тод прыгнул, и его маленький персонаж жалобно заверещал. Стрела из игломета не попала в цель. Он пожал плечами и уступил место за пультом Киту, и тот ринулся в бой, словно всю жизнь был первоклассным безжалостным стрелком.
— Нет, миссис Кей. Нам это надо на «День безопасности». Миссис Спенсер говорит, что Сержант Сияние забойно рассказывает о бытовой химии, и нам надо поговорить с ним, чтобы получить список всяких домашних чистящих средств и способы их безопасного применения. Такой конкурс.
Я недовольно фыркнула:
— Видимо, придется поговорить с миссис Спенсер, и…
— Прекрасно! — взорвался Бобби. Он приподнялся и отстранился от меня подальше. — Просто отлично! А то еще не все ребята считают меня таким же лохом-неудачником, как мои родители!
Я пораженно уставилась на него. Тереза тихонько захныкала.
— Что ты сказал?!
Бобби в отчаянии схватился за голову:
— Я неудачник, неудачник! Кто же еще, если отец — гнида, а мать — надзиратель с манией безопасности!
Я глубоко вздохнула, пытаясь унять бешено скачущее сердце.
— Но, Бобби, это же просто смешно…
— Да?! Скажи это ребятам в школе! Они-то каждый день таскают в школу клипариков!
Я хотела было настоять на своем, но натолкнулась на внезапную вспышку интуиции: происходит то, чего боятся все матери. Мой малыш взрослеет, вступает в опасный подростковый возраст, когда ему требуется восстать против меня. Отсутствие такой простой вещи, как голограммы, делает его неполноценным, ущербным в глазах приятелей.
Поэтому я отступила. Пожав плечами, произнесла:
