сапоги. В туалете он посмотрел на себя в зеркало. Вроде все нормально, щеки глянцево блестели.
Много лет назад в коридоре МЧК его встретил Дзержинский.
- У вас мало времени, Данилов? - спросил он.
- Есть время, Феликс Эдмундович.
- Тогда не забывайте бриться по утрам.
Данилов мучительно и жарко покраснел. С тех пор его никто не видел небритым.
Серебровский ждал его внизу. Он нервно ходил по тротуару, забросив руки за спину.
- Готов? - спросил он.
- Как видишь.
- Тогда поехали.
- Зачем вызывают?
- Из-за 'докторов'.
Так в МУРе называли ту самую банду.
- Значит, ордена нам сегодня не дадут, - Данилов открыл дверь машины.
Коридоры наркомата были пустынны и строги. Вся жизнь проходила за дверьми кабинетов с эмалированными овалами номеров.
Приемная начальника главка, огромная и сумрачная, была обита темными дубовыми панелями. Навстречу им поднялся капитан. Левая рука, затянутая в черную перчатку, беспомощно висела вдоль кителя.
- Полковник Серебровский и подполковник Данилов? - спросил он.
- Так точно, - ответил Серебровский.
- Подождите. - Адъютант скрылся за дверью, выполненной под шкаф.
- Порядок у вас тут, - мрачно сказал Данилов, - ни тебе здравствуйте, ни тебе...
Дверь распахнулась, на пороге стоял капитан.
- Прошу.
Начальник Главного управления, комиссар милиции второго ранга, сидел за огромным полированным столом. Ничего не было на этом столе, только пепельница и календарь.
- Товарищ комиссар, по вашему приказанию полковник Серебровский прибыл.
- Товарищ комиссар, по вашему приказанию, подполковник...
Комиссар махнул рукой.
- Садитесь.
Они сели. Начальник главка достал пачку 'Казбека', толкнул ее через стол.
- Курите.
Они закурили, и синий ароматный дым поплыл по комнате.
- Ну что же, товарищи, я прочитал вашу справку по делу о банде 'докторов'. Кое-что, безусловно, вами сделано, но этого мало. Вы взяли второстепенных персонажей этой драмы. А главные герои еще на свободе.
Начальник главка был женат на актрисе, постоянно общался с деятелями театра, поэтому любил щегольнуть искусствоведческой эрудицией.
- Да, - продолжал он, - мало этого, у нас сегодня практически нет подходов к банде. Как ваше мнение, Данилов?
- Я изложил свое мнение в рапорте, но могу повторить: пока подходов нет.
- А вы смелый человек, Данилов.
- Какой есть, товарищ комиссар.
- Вы сказали, пока нет подходов, как понимать это пока?
- Работаем, ищем.
- Долго. Преступно долго. Я прочитал ваш рапорт. Наконец, нам товарищи из Наркомата торговли дали заключение по поводу изъятой вами бумаги для отрывных талонов и шрифта. Таким типом карточек пользуются в Ленинграде. Мы дали команду нашим товарищам в ЛУР, они кое-что нашли. Поэтому я принимаю решение. Вы, Данилов, берете двоих своих и едете в Ленинград. Блокада уже частично снята, и с четвертого февраля туда на поезде доехать можно. Правда, с пересадками, но можно. Помните, выход на банду там. У меня все.
Данилов и Серебровский встали и пошли к дверям.
- Данилов, - сказал комиссар, - задержитесь.
Он подошел к Данилову.
- Дело взял под контроль первый замнаркома. А вы знаете, что он человек крутой. Вы должны сделать все возможное. Поняли?
- Так точно.
- Нет, вы не поняли. Последствия провала операции будут оцениваться по суровым обстоятельствам войны.
Данилов помолчал, глядя на комиссара, потом ответил:
- Товарищ комиссар, я готов нести любую ответственность в любое время.
- Ну что ж, я предупредил вас. Смотрите.
- Я могу идти?
- Да. Впрочем, постойте. Вы пишете в рапорте, что ни у одного из задержанных не обнаружены вещи артиста Минина?
- Так точно.
- Ваши соображения?
- Мне думается, что есть еще кто-то, видимо, тот самый Брат, о котором говорится в письме. Наверное, он. С какой стати брать именно квартиру Минина? Мы сейчас отрабатываем все связи Артиста. Возможно, и выйдем на Брата.
- Желаю удачи. - Комиссар протянул руку.
В машине Серебровский спросил:
- Пугал?
- Немного.
- Он мужик неплохой. Из сыщиков, все понимает, но над ним начальство, - Серебровский присвистнул.
Шофер недовольно посмотрел на него.
- Ты чего? - хитро прищурился Серебровский.
- Нельзя свистеть, примета плохая, - мрачно изрек водитель, полковник, а бесчинствуете, как извозчик.
Серебровский захохотал.
- Вот, Иван, кто у нас главнее всех. Тебе хоть начальник главка фитиль вставлял, а мне шофер.
В кабинете Данилов, не снимая шинели, сел за стол и долго смотрел на карту на стене. Черным широким пятном на ней расползся Ленинград.
В августе сорокового его премировали поездкой в этот город, он уже собрал чемодан, как начались грабежи дач. Объявился в Москве бежавший из лагеря Цыган. В Ленинград уехала одна Наташа.
Данилов был в этом городе, но тогда он назывался еще Петроград. Как же давно это было... Перестрелка в ресторане, дом на Канавке. Девушка по имени Лена, с которой он гулял ночью вдоль каналов, мостов, высокомерных домов северной столицы. Но Москва все равно была милее ему. В ней не было стрельчато-прямого ранжира улиц, зданий таких не было, мостов. Дома в Москве сгрудились, как зеваки на происшествии, улицы искривились и сгорбатились. И была она вся, с деревянным двухэтажным Замоскворечьем, с элегантным Арбатом и прудами, подернутыми ряской, родной и доброй.
Данилов поднял телефонную трубку, позвонил дежурному и приказал разыскать Никитина и Муравьева.
Потом снял шинель и начал думать о дороге.
Через полчаса появились разысканные в столовой оперуполномоченные.
Никитин выглядел недовольным. Обед он считал делом святым и не любил, когда его отрывают.
