— Но я же не могу пустить за ним наружку. Седьмой главк немедленно доложит Федорчуку, а тот в ЦК.
— В то же время мы формально не имеем права брать в активную разработку партийную номенклатуру. Но мы же можем проводить мероприятия, якобы обеспечивающие их безопасность.
— На основании чего?
— Оперативных данных.
— Но такого агента у нас нет.
— Надо придумать.
— Любопытно, — Баринов удивленно посмотрел на начальника, — любопытно.
— Сумеете?
— Я лично возьму на связь этот персонаж.
— Но чтобы все было задокументировано по науке.
— Не бойтесь. Муха не пролетит.
— А что с ЗК?
— Люся работает. Но говорит, что объект серьезный, ничего лишнего не говорит.
— Быть такого не может, чтобы Люся его не раскрутила.
— Раскрутит.
— Я в этом не сомневаюсь. — Михеев допил кофе. — Пошли.
Они щедро рассчитались и пошли к выходу. Солнце уже начало припекать, роса высохла, но запах листвы и трав остался таким же резким. Народ появился на аллеях, степенные пенсионеры, мамы с колясками, вездесущие пацаны. Московский день вступил в свои права. Михеев и Баринов шли к выходу по тенистой глухой аллее, специально выбрав более длинный путь.
— Виктор Антонович, — сказал Михеев, — я не хотел говорить в кафе и тем более на работе о некой конкретике этого задания. Рытов занимается торговлей нашим оружием, контролирует его поставки из Болгарии, Чехословакии, ГДР и Венгрии. У шефа есть данные, что не все деньги приходят в кассу. Часть их под видом секретного фонда помощи братским компартиям оседает в Швейцарии. Из ПГУ получили сведения, что Рытов за границей встречается с нелегальными торговцами оружием и темными дельцами, занимающимися алмазами и обработанными камнями. Надо его размотать.
— Легко сказать, — тоскливо ответил Баринов. Он, как никто другой, понимал, чем может обернуться для него это задание. Конечно, шеф и Михеев, что случись, открестятся от него. И все будет подано, как инициативное мероприятие самого Баринова. Следовательно, и ответ держать ему. Хорошо, если отправят с понижением досиживать до пенсии куда-нибудь в район Кушки, а то и просто могут выгнать, да еще партбилет отобрать. И тогда никто не поможет ему. Ни всесильный шеф, ни расположенный к нему генерал. В КГБ каждый умирает в одиночку.
— Что задумались, Виктор Антонович? — остановился Михеев.
Он по лицу своего подчиненного догадался, о чем тот думает.
— Знаю, — продолжил он, — вы сейчас размышляете о последствиях в случае неудачи. Так вот… — Голос генерала стал неожиданно твердым. — Так вот, — повторил Михеев, — никаких проколов быть не должно. Нам с вами не Рытова с Ильичом бояться надо, а шефа, он никогда не простит неудачи. Кстати, вас не пасут?
— Пока не замечал.
— За мной тоже хвоста нет. Хотя кто знает. Нынче научились так вести объект, что не поймешь.
— Щелоков обнаглел. — Баринов достал сигарету.
— Еще бы, целое подразделение создал для борьбы с нашей службой. Но об этом я уже позаботился. Ну что, по коням и в любимую контору?
Утром Игорь Дмитриевич постучал в комнату племянника.
— Да, — чуть сорванным голосом ответил Юра.
Он делал зарядку. Таскал здоровенные гантели. Игорь Дмитриевич с удовольствием отметил, что племянник вновь вошел в прежнюю форму. Мышцы налились и стали рельефными, от его тела исходило ощущение подлинной мужской силы. С того вечера, когда Юрий завел разговор о записной книжке, прошло две недели, но они к этой теме не возвращались. Не объявлялся и таинственный Сергей Сергеевич.
Полковнику Ельцову хорошо был знаком этот персонаж с пятидесятых годов. Тогда он был еще шестеркой при крупнейшем дельце по продаже ювелирных раритетов. Редкие украшения, многокаратные камни старой огранки неведомыми путями уходили за рубеж.
В МУРе были оперативные данные, можно было начинать серьезную разработку, но чья-то мощная рука отводила от дельца все неприятности. После его смерти дело перешло к Сергею Сергеевичу Новожилову, который развернулся с еще большим размахом. Времена наступили более либеральные. Дырки появились в железном занавесе. Теперь можно было уехать отдыхать в Болгарию, а на курорте Албена спокойно встречаться со своими партнерами.
Сергей Сергеевич получил по наследству не только дело, но и ту самую могущественную руку, охранявшую этот бизнес. Новожилов со своими подельниками действительно мог решить массу проблем.
Ельцов-младший поставил гантели на пол, утер пот со лба.
— Ты что, дядя?
— Помнишь наш несостоявшийся разговор?
— Это какой?
— Ты вернулся крайне раздраженный из Дома журналистов и рассказал мне о некоем Сергее Сергеевиче.
— Я, дядя, по сей день себя в дерьме чувствую.
— А это лишнее. Настроение, конечно, может меняться. Это естественно. Оно одинаково ровное только у придурков.
— Спасибо, дядька. Ты мешок раскаяния снял с моих слабых плеч.
— Вот эта книжечка, которую передал Михаил.
Дядька протянул Ельцову книжку с коваными металлическими уголками.
Юрий пролистал ее и сказал разочарованно:
— Ну я же помнил, что она зашифрованная.
Игорь Дмитриевич достал из кармана обыкновенную крупную записную книжку.
— На, смотри.
Юрий открыл ее. Адреса, фамилии, телефоны. Наименования ювелирных и антикварных изделий.
— Дядя, неужели расшифровал ее?
— Не я, конечно, но умные люди сделали.
— Сколько же лет потрачено?
— Три года с хвостом.
— Она нам поможет?
— Возможно. Так что оригинал можешь спокойно отдавать Сергею Сергеевичу. Он нам больше не нужен.
— За столом он говорил, что готов всегда помочь мне в разных ситуациях.
— Ты знаешь, Юрка, я не большой любитель давать советы. Но принимай мои слова, как часть нашей беседы. Человек этот весьма опасен, отдай ему книжку и не надо нам никаких его услуг. Не с нашего двора, как говорит твоя подружка Женька, эти люди.
Дядька пошел готовить традиционную утреннюю яичницу, оставив племянника один на один с гантелями.
Ночью Алена вызвала Ястребу «скорую». Прихватило сердечко. Забил, задергался мотор, застучал, как старая бензопила «Дружба» на лесной командировке. Плохо было Ястребу, совсем плохо.
Врачей приехало двое. Молодой и мужик в хороших годах. Сняли кардиограмму, давление померили,
