проведена соответствующая случаю воспитательная беседа. После завтрака я решил осмотреть имение, воспользовавшись отсутствием его неуловимого хозяина. День выдался восхитительный, если не считать прохладного ветерка, который дул с самого утра, поэтому я набросил сюртук, так как все еще чувствовал себя простуженным. – Яков Андреевич! – окликнул меня на веранде Демьян Ермолаевич. – Не составить ли вам компанию? Я едва не поперхнулся от его любезного предложения. – Не стоит, – ответил я ему. – Такое чудесное утро располагает к идиллическим размышлениям в романтическом одиночестве. – Как знаете, – вздохнул управляющий. На мой взгляд, он согласился слишком легко, и я боялся, как бы Демьян Ермолаевич не увязался за мною следом. Однако мне показалось, что он не сделал такой попытки, видимо, сочтя ее тщетной. Аллея, по обеим сторонам которой высились вековые дубы и клены с резными листьями, липа и молодой кустарник, вывела меня из дома прямо к хозяйственным постройкам, где у одного из амбаров я заприметил таинственную тень, которая быстро скрылась внутри. Естественно, у меня возникло прямо-таки непреодолимое желание проследить за этим загадочным привидением. Я шагнул в раскрытую дверь, которая манила меня, подобно пасти удава. Чувствуя себя загипнотизированным кроликом, я подчинился инстинкту и в это самое мгновение едва не вскрикнул от ужаса. Холодная влажная рука тяжелым бременем легла на мое плечо. – Яков Андреевич! – услышал я у самого уха. Очень медленно до моего затуманенного сознания стало доходить, что управляющий так и не отказался от своей блестящей идеи сопровождать меня во время прогулки. – Демьян Ермолаевич! – воскликнул я, просто горя немилосердным желанием придушить его собственными руками. Тень, за которой я следил, разумеется, успела развеяться, я услышал, как скрипнула дверь с другого конца, где, видимо, располагался еще один, ранее незамеченный мною выход. Управляющий рассмеялся, его нижняя губа отвратительно подрагивала. – Представляете, – он едва не задыхался от смеха. – Я принял вас за вора. Вот уж действительно конфуз так конфуз! – воскликнул он. Конфуз или не конфуз, а карты он мне и в самом деле попутал, словно заправский шулер. – А что вам понадобилось в амбаре-то? – Демьян Ермолаевич прекратил смеяться и с любопытством уставился на меня, поглаживая пальцами подбородок, обросший едва заметной седоватой щетиной. В темноте я с трудом мог различать черты его неприятного мне лица. В воздухе отдавало плесенью. – Прохлады захотелось, – ответил я и закашлялся. – Это с вашим то здоровьем?! – удивился он и покачал головой с укором: – Поостеречься бы надо, Яков Андреевич. Всякое ведь случится-то может! – добавил управляющий. – А то и беды не оберешься! Я задумался: «Неужели угрожает?» Взглянул на него, лицо непроницаемое. О чем помышляет человек, и сам нечистый не разберет. Я впервые пожалел, что не послушался своего дракона. Верно японец говорил, только вот дело, увы, не терпит отлагательств, а так бы и на сажень его от себя не отпустил. – Пожалуй, вы и правы, – согласился я. – Мне бы под плед, да настоечки хлебнуть. Про себя я решил, что непременно вернусь сюда ближе к ночи, не сомневаясь, что события и дальше будут развиваться все в том же направлении. – Оно и верно, – ответил Демьян Ермолаевич, не скрывая своей откровенной радости. Выходя из амбара, я споткнулся о лопату, механически отметив в мыслях небрежность местных нерадивых работников, которые повсюду инструменты разбрасывают. Вернувшись в комнату, я вновь взялся за бумагу с чернилами и записал в дневнике свои впечатления от посещения имения господина Радевича. При этом отвел целую страницу в тетради под схематическое отображение версии, которую отрабатывал. Потом я вырвал листок и сжег его в бронзовом блюде, как будто специально предназначенном именно для подобной цели. Память у меня была отменная, но выводы свои мне хотелось некоторое время по возможности держать в тайне, сделать для недобрых глаз недоступными. Бумага медленно потемнела, скрючилась и пеплом рассыпалась на почти зеркальной поверхности, язычки пламени запрыгали, взвились и почти мгновенно погасли, когда нечему стало догорать. – Enfin! – прошептали мои губы. Не успел я это слово произнести, как в мою комнату постучали. Кто бы это мог быть? Возможность встречи с незваным гостем меня не радовала. – К вам можно, Яков Андреевич? – поинтересовался тоненький голосок. – Конечно, Варвара Николаевна, проходите, будьте как дома, – я пригладил ладонью непослушные кудри и мельком заглянул в настенное зеркало. Узкие полоски волос на щеках придавали моему облику тот самый солидный вид, которого я так старательно добивался. Варенька влетела, как фея, и с порога промолвила: – Я вам яблочки принесла, – и улыбнулась своей самой очаровательной детской улыбкой. Она держала в руках корзинку, едва прикрытую кружевной салфеткой, доверху набитую золотисто-зелеными плодами с красновато-коричневыми подпалинами по бокам. Одета Варвара Николаевна была в легкое платье, кажется, из льна, в узкую бледно-голубую полоску, отделанное такой же бахромой небесного цвета. Она протянула мне яблоко и произнесла тихо-тихо, так что я едва мог расслышать: – Я боюсь, – Варя больше не улыбалась. – Чего вы боитесь? – встревожился я и положил яблоко на стол, рядом с бронзовым блюдом. Оно покатилось по полированной поверхности и упало на пол. Варя охнула и закрыла лицо руками. – Не к добру это! Все не к добру! – запричитала она. – Успокойтесь, сударыня, прошу вас, – я ласково погладил ее по голове. Варвара Николаевна, наконец, отняла от лица ладони. – Я боюсь своего мужа, – сказала она. – И не знаю, можно ли вам доверять, – весь ее вид говорил о том, что она довольно долго набиралась решимости, прежде чем отважилась завести со мной этот разговор. – Он жестоко обращается с вами? – высказал я одно из своих самых страшных предположений. – Нет, – Варенька покачала головой. – Только грозится, если я не замолчу, перейти к более решительным мерам. А я все никак понять не могу, что же я такого сделала, какую страшную тайну раскрыла? Неужели Демьян замешан в каком-то страшном преступлении? – она подняла на меня уже заплаканные глаза, словно умоляя о помощи. Я попробовал ее успокоить: – Милая моя Варвара Николаевна, вы не сделали ничего плохого! – А мой муж? – перебила она меня. – Я чувствую, что здесь что-то не так, – сказала Варвара Николаевна встревоженно. – Я ведь никогда его не любила, – откровенничала она. – Меня силой за него отдали. Я при этом ничего кроме ужаса и не испытывала! Словно знала заранее… «Интересно, о чем»? – невольно пронеслось в моей голове. – Полноте, успокойтесь! – я налил ей стакан воды, и она отпила из него меленькими глотками. – Если бы это было так просто, – всхлипывала Варенька и совсем невпопад добавила: – Я страх как привидений боюсь. – Каких еще привидений? – живо насторожился я, припомнив собственную историю с призраками. – Я видела ночью, как в старой барской усадьбе зажегся свет, видела, как какая-то тень через двор из амбара пробиралась, – объяснила она. Я вспомнил, что амбар, где досужий Демьян Ермолаевич испортил мне охоту на привидений, располагался как раз неподалеку от старой барской усадьбы. – Так-так, – пробормотал я себе под нос. – Что? – не поняла Варвара Николаевна. – Это я о своем, не обращайте внимания. – А вам, сударыня, я даю честное слово дворянина разобраться в этом вопросе. – Вы обещаете? – спросила она обрадованно. Я кивнул: – Ma parole d' honneur, – на этом мы с Варварой Николаевной и расстались. Правда за этот день она успела мне оказать еще одну маленькую услугу. Я едва смог дождаться вечера, до того мне не терпелось познакомиться с призраком. Вооружившись, я отправился загонять добычу и прежде всего решил внимательнейшем образом осмотреть тот самый амбар, заинтересовавший меня больше всего. От Демьяна Ермолаевича мне удалось отделаться с великими трудностями, сославшись на усугубившееся нездоровье. Да и тут он высказал желание всю ночь продежурить у моей постели, насилу я его отговорил. Я вышел из дома, как только часы пробили полночь, и мне удалось рассмотреть с балкона, что в старой барской усадьбе в одном из окон зажегся свет. «А Варвара Николаевна-то права, оказывается»! – присвистнул я. Я старался двигаться как можно бесшумнее и все время оглядывался по сторонам, не сидит ли у меня на хвосте Демьян Ермолаевич? Но он почему-то отсутствовал на своем посту, и это показалось мне странным. Неужели и правда поверил в мою затянувшуюся хворь?! Подозрительно что-то! К своему счастью, я никого не встретил на парковой аллее, благополучно добравшись до амбара. Невольно я обратил внимание на то, что лопаты на месте уже не было. Амбар, как и прежде, оказался незапертым. Я с трудом приотворил скрипучую тяжелую дверь, которая никак не хотела мне поддаваться. Наощупь я вытащил из холщового мешка свечу, которую прихватил с собой, зажег ее и осветил заплесневелые стены ветхой, насквозь прогнившей постройки. Я огляделся по сторонам, но так и не заметил ничего подозрительного. Оставалось только руками развести, но останавливаться на полпути было не в привычке преображенца Кольцова, пусть он ныне и в отставке. Покинув амбар, я направился к другому сараю, напротив, чтобы учинить в нем такой же обыск, так как тень могла обитать и по соседству с амбаром. Этот сарай, как ни странно, также оказался открытым. «Что за чертовщина»? – подумал я, с опаской ступая за дверь, которая, не в пример первой, открылась на удивление легко и свободно. Я едва не упал, споткнувшись обо что-то железное, снова зажег потухшую свечу и понял, что чуть было не наступил на лопату, которая занимала почти что половину сарая. Кругом были разбросаны другие инструменты, а земляной пол вскопан в нескольких местах, словно тут совсем недавно велись строительные работы, или кладоискатель решил откопать здесь клад. «Ага, клад», – произнес я почти вслух с удовлетворением и решил, что самое главное – невзначай не нарваться на
Вы читаете Казна Наполеона
