крылья. Молча вопрошал индиец выцветшими старческими глазами, что в святилище его прекрасной богини позабыли эти наглые европейцы?!
Старый слуга заглянул за ширму, на какое-то время скрылся за ней и вынес оттуда железный ковш, с уже приготовленным и заранее расплавленным свинцом, который дымился под дугообразными сводами Мириного святилища.
Я выложил на стол готовые пули. Сваруп взял несколько из в сухую и сморщенную ладонь, подбросил их вверх, примерился и опустился на колени перед камином.
И мне показалось, что, словно по мановению чуда, я оказался в недавнем прошлом, когда подсмотрел, как с помощью Миры индиец все в том же ковше изготовил мне охранительный оберег.
В ярких отсветах пламени, озарявших темную комнату, Сваруп и отлил мне пули, под шепот встревоженной Миры, серьезной, как никогда.
Когда они остывали, Кинрю обрезал их и, примеривая, перезаряжал пистолеты.
– Вы так и не отказались от своей идеи? – обреченно спросила Мира, когда мы уже вышли из ее комнаты и спустились в гостиную, кивая на черный ящик от Кухенрейтера.
– Разумеется, нет, – спокойно ответил я. – В Елагино меня ждет удача.
– Зачем же тогда вам понадобилось оружие? – спросила индианка.
– Кто знает, кого мы встретим в пути, – покачал головою японец.
– Тогда, – взмолилась взволнованная Мира. – И меня возьмите в дорогу!
– О, нет, сударыня, – возмутился я. – Только этого мне еще не хватало!
– Но, Яков Андреевич, – горячилась индианка, сложив свои руки на груди. – Я могла бы быть вам полезной!
– Даже и не думай об этом! – воскликнул я. – Я не желаю подвергать твою жизнь опасности!
– Опасность я чувствую всем своим существом, – сказала индианка с достоинством прорицательницы. – И я могла бы предупреждать вас о ней.
Я и представить себе не мог, чтобы Мира познакомилась с Лидией.
– Ни в коем случае! – я оставался непреклонен. – В данной ситуации ты будешь меня только обременять, – жестоко добавил я.
– Почему вы обижаете меня? – горько спросила Мира.
– Я пекусь о твоем благополучии, только и всего, – ответил я холодно.
– Но ведь погибло уже несколько человек! – вскричала Мира. – И неизвестно еще, что будет дальше!
– Кстати, – вступил в разговор Кинрю. – Яков Андреевич, вы узнали адрес Созона?
– Узнал, – я кивнул в знак согласия. – И не только…
– Что? – глаза у моего золотого дракона сделались круглыми и широкими. – Вы уже?..
– Нет, – успокоил я его. – Это был не я. Скорее всего, нас опередила графиня Полянская. Неплохо было бы сообщить об этом Кутузову, но Иван Сергеевич покинул Санкт-Петербург, уехал в неизвестном мне направлении.
– О чем это вы? – заволновалась индианка. – Убийца уже наказан?! Он мертв? Тогда почему, – удивлялась она. – Зачем вы едете в это имение?
– Милая Мира, – ответил я. – К сожалению, в некоторые вещи я не могу тебя посвящать. История эта еще не закончилась, но чувствую я, что до финала осталось совсем немного!
– Я очень боюсь! – заявила она. – И думаю, что пробил тот час, когда я должна рассказать вам об Анджане!
– Но ты уже говорила мне, как она погибла, – сказал я в ответ, подошел к окну и задернул штору.
– Я не вдавалась в подробности, – девушка горько улыбнулась. – Нашим отцом был раджа, и он души не чаял в Анджане, – продолжала индианка. – Она была его младшей дочерью. Однажды Анджана решила, что повстречала свою единственную любовь. Я предупреждала ее, что дело добром не кончится, потому что ее возлюбленный действовал тайно и даже не собирался повстречаться с нашим отцом. Сестра объясняла это его бедностью и неродовитостью. Я умоляла ее одуматься, но Анджана решилась все-таки на побег из под родного крова. Я видела в древних таблицах, что за порогом дворца ее ожидают страдания. Но девочка меня не послушалась, ей было всего пятнадцать. Я поклялась не выдавать ее тайны, но взамен просила ее взять с собой и меня. Однако Анджана сказала, что справится с этим делом самостоятельно. Моя бедная девочка и не догадывалась, что ее всего лишь использовали, для того, чтобы шантажировать нашего отца. Как только в этом отпала надобность, ее сразу же отравили.
– Очень печальная история, – ответил я Мире. – Но она только доказывает, что тебе незачем отправляться со мной. Ведь если бы Анджана тебя послушалась, то твой отец навсегда потерял бы сразу двух дочерей.
– Я бы что-нибудь придумала, – воскликнула индианка. – Я бы выручила мою девочку из беды! – запротестовала она.
– Тебе только так кажется, – произнес я задумчиво. – Иногда в этой жизни нам попадаются и более сильные противники, с которыми мы не в состоянии справиться.
– Яков Андреевич, вы всерьез полагаете, что сможете справиться с Полянской? – Мира невольно усмехнулась. – Вы же уже находитесь у нее в плену!
Я открыл было рот, чтобы возразить, но дочь индийского князя перебила меня:
– Я больше не стану с вами спорить, Яков Андреевич, поступайте, как знаете, но не говорите потом, что Мира вас не предупреждала! – с этими словами она покинула нас и поднялась к себе в будуар.
Как ни старался я оставаться равнодушным, но Мирины речи все же заставили меня засомневаться. Однако я не мог ничего поделать, судьба нашего Ордена зависела от того, насколько я сумею справиться с ситуацией, а заодно и со своими чувствами к коварной графине.
– А что все-таки случилось с убийцей? – осведомился Кинрю, как только индианка ушла.
– Графиня Полянская исполнила то, что обещала Елагину, шантажист ее больше не побеспокоит. Ему просто-напросто кто-то сломал пару шейных позвонков.
– Вы полагаете, что это были мальтийцы? – переспросил японец.
– Больше некому, – развел я руками. – Кстати, – я достал из кармана сюртука письмо. – Вот, прочти! – и передал моему золотому дракону послание Виталия Строганова.
– Так, значит, ваши предположения оказались верными, – констатировал Кинрю, возвращая мне прочитанное письмо.
– Выходит, что так, – согласился я.
Спустя около часа вернулся Никифор с посланием от графини.
– Записка от Лидии Львовны Полянской! – провозгласил он, едва появившись на пороге.
– Ну же! – воскликнул я, мне не терпелось увидеть ее своими глазами.
Лакей порылся в карманах и, наконец, все-таки извлек на свет Божий белый конверт. Я почти вырвал его из рук слуги, присел на диван и взялся за чтение. Кинрю же стоял у меня над душой, с волнением ожидая того, что будет дальше. В конце концов, содержанием этого письма в некотором роде решалась его судьба.
Я достал из конверта записку графини. Написана она была на муаровой бумаге с тисненым узором. От нее исходил тот самый аромат восточных духов, вскруживший мне голову в кофейне.
'Любезный Яков Андреевич, – писала графиня. – Вы спрашивает моего позволения взять с вами в поездку Вашего друга и лучшего слугу. Так что же? Могу ли я, нуждающаяся в Вашей защите, иметь что- либо против? Поступайте, как знаете!
Преданная Вам графиня Полянская.
P.S. Жду вас у себя на Большой Мещанской завтра около девяти утра'.
– Ну что? – не удержался Кинрю, сверкнув в полумраке глазами, будто дикая кошка.
– Нас можно поздравить, – ответил я. – Лидия Львовна согласна!
– Отправляюсь собирать чемоданы, – обрадовался японец.
Обиженная Мира в этот вечер так и не покинула своей комнаты.
По утру мой заспанный кучер возился с упряжью, Кинрю же таскал чемоданы в старинный дормез, предназначенный для дальних поездок и приспособленный для ночного сна.
Я переживал из-за того, что Мира так и не удосужилась выйти из своей комнаты. Ящик с пистолетами
