полиции, но и Интерпола! Тем паче что Алена была уверена: ни сам Терри Руаль, ни вся его многочисленная famille не упустит случая подчеркнуть, что русская гостья неоднократно куда-то отлучалась… Причем отсутствовала достаточно долго для того, чтобы убить не одного, а нескольких человек! И у нее возьмут отпечатки пальцев и обнаружат их на подоконнике виллы… Однако того человека убили не подоконником, а ножом, и Алена точно знала, что ее отпечатков на ноже нет. Хотя ножа в ране тоже не было, наверное, его унес убийца. И тогда… тогда настоящие французские полицейские смогут предположить все, что угодно…
Перспективы мрачные – мрачнее не бывает!
Но с другой стороны… С другой стороны, любой и каждый мог незаметно пробраться со стороны виллы Терри на виллу убитого. Это внушает некоторую надежду на то, что отпечатки пальцев возьмут у всех гостей, и, глядишь, чьи-нибудь да найдутся поближе к телу, чем отпечатки некоей гражданки РФ или, к примеру, сексапильного бритоголового антиквара…
Ну вот и приехали снова к антиквару!
Кажется или Морис поглядывает на нее как-то странно? Наверное, ее ошеломленное молчание показалось ему подозрительным. Надо о чем-то поговорить, как можно скорее… Но о чем, о чем?
Об антиквариате, вот о чем! Это самый дорогой и близкий сердцу Мориса предмет!
– Э-э, Морис… э-э…
– Что?
– Я хотела спросить… вы… вы знаете такой магазинчик на рю Россини, угол Шоша – «Les antiquites orientales» – «Восточные древности»?
– Вроде бы да, – кивнул Морис. – А что?
– Я вчера проходила мимо и посмотрела на витрину. И мне показалось, что я видела там мсье Мартена.
– На витрине? – уточнил Морис.
– Да нет! В самом магазине!
– А кто такой мсье Мартен?
– Ну как кто? Габриэль Мартен, которого мы видели у Терри! Ковбой в красном «Ягуаре»! – И, поймав подозрительный взгляд Мориса, сочла нужным сделать реабилитирующую сноску: – Жених вашей кузины Амели.
– Что вы говорите?! – изумился Морис, мигом забыв о подозрительности. – Maman была права, уверяя, что я мог с этим человеком столкнуться буквально по пути на работу. В самом деле, как любит говорить моя жена, Париж – всего лишь большая деревня. То-то мне показалось знакомым его лицо, хотя точно знаю, что никогда не был в его магазине. Меня совершенно не интересуют восточные древности, я предпочитаю французские.
– Но у Габриэля в магазине можно найти интересные мемуары, – решила Алена щегольнуть познаниями. И, похоже, напрасно, потому что Морис снова напрягся:
– А откуда вы это знаете? Вы заходили в магазин?
– Моей ноги там не было! – уверила Алена с ненужной горячностью (хотя, какой криминал – зайти в магазин, она не понимала). – Мне сказал об этом Антуан.
– А кто такой Антуан?
– Ну, я не знаю его фамилию, но у него тоже антикварный магазин неподалеку. Антуан продает картины, гравюры, рисунки…
– А, знаю! – воскликнул Морис. – С Антуаном я знаком, его фамилия Дюбуа. У него хороший магазин. Есть там парочка картин, от которых и я не отказался бы… А Габриэль – большой хитрец! Я пытался его разговорить насчет его профессии, узнать род его занятий, но он только отшутился, уверяя, что мы еще непременно встретимся. Странный человек, из тех, которые, как говорит моя жена, любят наводить тень на плетень, diriger l’ombre sur l’enceinte tressee!
В другое время Алена, конечно, не оставила бы без внимания этот l’enceinte tressee –
Морис совершенно прав! Габриэль любит наводить тень на этот самый плетень. Почему не сказал Морису, где работает? Но интереснее другое. По словам Мориса, на вилле по соседству с Терри был убит богатый араб. Тогда почему Габриэль сказал, что убитый какой-то бродяга? Уж наверное, ее хозяин вряд ли был похож на бродягу! Правда, тело несчастного покрывало дешевое синее одеяло… Больше-то Алена ничего не успела разглядеть – ни одежды, ни обуви убитого. Возможно, конечно, Габриэль именно из-за одеяла решил так пренебрежительно аттестовать покойного, но ведь он сказал, что заглянул ему в лицо!
Зачем врал?
И снова страх нахлынул… «Боисся, боисся, боисся», – как бормотала тогда Лизонька…
– Ну и как вам все это нравится? – послышался голос Мориса.
Что ответить? Что ей все это вовсе не нравится? Что она в ужасе от всего этого? Но не покажется ли такой ее ответ подозрительным? Если Алена не замешана в истории с убийством ни сном ни духом, с чего бы ей так сильно волноваться? Сказать, что ей совершенно безразлично? Но не покажутся ли ее слова Морису подозрительными? Ведь нормальному человеку не может быть безразлично убийство!
– Я… честно говоря, я не вижу тут ничего… никакого смысла… Я не знаю, что сказать… – залепетала она бессвязно. И подскочила на стуле, когда Морис вдруг со звоном поставил чашку на блюдце и разразился аплодисментами.
– Браво! – воскликнул он экспансивно. – Вы очень точно выразили творческое кредо этого художника! Он ищет смысл именно в кажущейся бессмыслице!
