первое слово, может ему повредить, и сказала ласково:
– Ты поспи, голубчик Девушкин, – он очень любил, когда я его так называла. – Поспи. А потом мы еще с тобой поговорим.
Я встала, чтобы уйти, и наткнулась на человека в белом докторском халате. Он почему-то не прошел в глубину палаты вместе со свитой Сокольского, а стоял и смотрел на меня чуть исподлобья. Роста он был среднего, и я, как всегда, ощутила себя верстой коломенской, потому что оказалась чуточку выше его. Многим мужчинам это не нравится, они сразу начинают попусту спесивиться в присутствии высокой женщины. Кажется, одного только доктора Сокольского никак не трогало, выше я его ростом или ниже, а впрочем, он и сам был довольно высок. Незнакомый же доктор поглядывал на меня с неприязненным выражением. Ну, все понятно, подумала я уныло, еще один придира заведется…
У него были волосы, стриженные коротким ежиком, чрезмерно высокий плоский лоб, миндалевидные темные глаза, красивые прямые брови и небольшая курчавая бородка. Усики тоже имелись – коротенькие, но тщательно ухоженные.
При виде этих кокетливых усиков я усмехнулась.
– Доктор Вадюнин, – представился он. – А вы, я слышал, сестра Колчинская?
Я наклонила голову.
– А имя-отчество ваше позвольте узнать? – спросил Вадюнин.
– Зоя Васильевна, – ответила я.
– Ваше лицо мне знакомо, а имя и фамилия – нет, – сказал Вадюнин. – Вы, случайно, в Ростовском госпитале не работали?
– Нет. А вы?
– Ну да, я там служил. А в Новочеркасске не были?
– Нет. Я слышала, там не всех раненых удалось эвакуировать, когда красные подошли? – сочувственно спросила я, потому что помнила, какой трагедией подобная нерасторопность обозников обернулась для раненых в Свийске (я уже писала об этом).
– Было такое, – сказал он угрюмо. – Пришлось… спасать людей, да не всех спасли. Но если вы не работали ни в Ростове, ни в Новочеркасске, откуда же я вас могу знать?
Я пожала плечами:
– Ваше лицо мне тоже кажется знакомым, но фамилию слышу первый раз.
– Меня зовут Юлиан Константинович, – представился он.
– Ну уж такие имя и отчество я бы точно не забыла, – усмехнулась я («А усики такие – тем более», – добавила мысленно), – однако они мне ничего не говорят.
– А вы не работали там-то… – Он назвал еще несколько городов и лазаретов, но я только головой покачала.
– Ну что же, – сказал наконец доктор Вадюнин, – видимо, вы просто напоминаете мне какую-то из моих знакомых.
– А вы – какого-то из моих.
Мы улыбнулись друг другу, и Вадюнин ушел.
Я попыталась отойти, но что-то удержало меня. Оглянулась – Девушкин крепко держал меня пальцами за халат.
– Ого, – сказала я, – в руках сила появилась, хорошо!
А надо сказать, он лишился, вдобавок ко всему, способности владеть руками, и эта способность возвращалась к нему так же медленно, как и речь.
– Ну, теперь ты меня отпусти, – ласково проговорила я. – Отпусти, голубчик Девушкин. Мне уже пора к другим идти.
Он смотрел напряженным «контуженным» взглядом и не разжимал пальцы. Пришлось мне высвободиться самой – осторожно и настойчиво. Потом я посмотрела на него: в остановившихся глазах стояли слезы…
– Да что ты? – удивилась я. – Я к тебе скоро снова приду.
И погладила его по голове. Он мучительно зажмурился, и слезы выкатились из глаз…
– Ого, – послышался рядом насмешливый шепоток, – да храбрый солдатик, как я погляжу, пленился вами, сестра Колчинская…
Говорили по-французски, и я сразу узнала Малгожату. Обернулась, погрозила ей пальцем и увлекла за собой в коридор:
– Жалко его. Не смейся.
– Он же все равно ничего не понимает, – вскинула брови Малгожата. – А чего не знаешь, то не мешает! Кстати, я видела нового доктора. Симпатичный, да?
– Хм… – пожала я плечами. – Вот разве что усики… Но мне его лицо знакомо. Мы пытались вспомнить, где могли видеть друг друга, да так и не вспомнили.
– Ну, со мной так часто бывает! – отмахнулась она. – А как там поживает добрая волшебница камизэлька?
С некоторых пор у нас был такой пароль, такая игра. Малгожата требовала, чтобы я относилась к камизэльке уважительно, уверяла, что это наш добрый талисман, что именно она нас подружила, помогла бежать из тюрьмы и добраться до своих. Когда я резонно возражала, что бежать из тюрьмы нам помог
