встретились, Алена ощутила странное, противоречивое чувство. И подумала, что, наверное, подобное чувство вражды-дружбы испытывала Зоя Колчинская по отношению к Малгожате Потоцкой. Тех двоих разделяли кровавые реки – этого не было между Аленой и Марго. Однако их сближали совместно перенесенные страдания – чего тоже не было между Аленой и Марго. Между ними было только ожерелье… Нет, еще закладка из старой книги! И странное пророчество…
– Разумеется, – усмехнулась Марго. – Ты угадала. Я этого хотела, и я это сделала. Откуда тебе знать, что собой представляет моя мать? Ты книгу прочитала – ну так поймешь, если я скажу так: бабушка Малгожата возродилась в своей дочери. Я – жалкое подобие, тень, засушенный лепесток по сравнению с ними обеими. Мать прожила бурную жизнь и до сих пор угомониться не может. Если бы ты знала, что она тут вытворяла в войну! Странно, что ее потом не поставили к стенке. Вывернулась, как всегда умела вывернуться старушка Малгожата и как научила действовать свою дочь. Моя мать привыкла играть людьми, как картами, а теперь, на закате, играет картами, как играла людьми. Она пристрастилась к игре, она от автоматов игральных, от рулеток оторваться не может, в подвалах игровых домов на Пигале днюет и ночует. Я ее выгнала отсюда, потому что она начала красть и продавать вещи, чтобы было на что играть. И если бы она первой добралась до камней, с ними было бы то же самое. Мы знали, что memoires Зои Колчинской вышли в частной типографии тиражом всего триста экземпляров, и в один из них старая Малгожата вложила шифрованную записку с указанием того места, где она спрятала ожерелье. Только я все время была убеждена, что оно лежит где-то целое-целехонькое, не разрозненное, и только когда я увидела на закладке эти номера, среди которых я толкусь день-деньской, – Марго широким жестом обвела свою verretheque, многочисленные секретеры, шкафчики, бюро, ящички, – передо мной словно высветилась разгадка. Я все поняла! Боже ты мой, рядом, оно было рядом со мной постоянно… Сейчас мне даже кажется, будто я помню, как натыкалась на эти «бусинки», когда рылась в ящичках, искала нужные мне подвески. Удивлялась – что тут такое болтается, зачем валяется? Но, к счастью, не выбросила: вдруг, думала, когда-нибудь пригодится. Хвала Пречистой Деве, что не выбросила! О том, что путь к сокровищу указан на закладке, вложенной в книгу Зои, бабка нам только на смертном одре сообщила – двадцать лет назад она умерла, ей было девяносто пять… Мы с матерью все эти двадцать лет только и делали, что искали! Бегали по букинистам, перевернули горы книг, давали объявления в газеты, мол, купим издания мемуаров Зои Колчинской… Столько денег на них истратили! Ведь все, у кого они были, норовили подороже заломить. Мы нашли сто пятьдесят семь книг, прежде чем обнаружилась нужная. И где? В библиотеке! Мать, конечно, неосторожно поступила, когда на радостях позвонила мне и рассказала об этом. Главное, что библиотекарша сказала ей: мол, в книге закладка, испещренная цифрами. Ну, мать кричала: «Мы нашли, нашли ее! Завтра она будет у нас! Мне обещали позвонить, как только книгу вернут! Я наврала им, что ищу мемуары своей матери, они так растрогались!» Ну, я не стала ждать звонка из библиотеки, а подсуетилась и опередила мамашу…
И Марго заговорщически подмигнула Алене. Ей-богу подмигнула, как подружке! Наверное, именно так Малгожата подмигивала Зое, рассказывая о выполнении очередного задания «красных панов»…
– Скажите, Марго, – спросила Алена, – а вам не пришло в голову заинтересоваться, почему Малгожата написала шифр на закладке, вложенной в книгу? И почему для этого был выбран именно неправильно сброшюрованный экземпляр?
– Ну, знаешь, думать о том, что варилось в голове у моей бабки, – с ума сойдешь. Она как была сумасшедшая в молодости, так сумасшедшей и осталась.
– А сердечко?
– Что сердечко? – сдвинула брови Марго.
– Ну, вам не странно, что в центре закладки прорезано сердечко…
– Да по мне, хоть череп с костями, какая разница? – изумленно вставила Марго. – Главное – оно нашлось, нашлось! Нашлось ожерелье! Я сегодня мчалась на мотоцикле, неслась как сумасшедшая и думала: никто не знает, что у меня на шее – ожерелье Клеопатры, ожерелье Жозефины, одно из самых загадочных и малоизвестных сокровищ на свете! Оно бесценно, оно поможет мне восстановить наше состояние! Даже моему покойному мужу с его нефтяными вышками пришлось бы вывернуть карманы, чтобы купить это ожерелье. Как мы его искали! Каждую новую найденную книгу мы ворошили от первой до последней страницы, я этот шелест страниц уже просто не могу слышать. Мне в нем бабкин злорадный смех чудится. Да, она хихикала – до сих пор помню, как она хихикала, когда уже агония к ней подступала. А она нам тайну открывала, насмехаясь над нами! Наверное, думала, что это невероятно остроумно: воспользоваться для хранения шифра книгой Зои, которую она сначала спасла и которой потом испортила жизнь.
– Что вы имеете в виду? – насторожилась Алена.
– Ну, понятно, этого в книжке нет, – усмехнулась Марго. – Ты не знаешь. Когда умер Зоин первый муж, русский, тот врач…
– Так она все же вышла за Левушку?! – ахнула Алена. – А мне в библиотеке говорили, мол, ее мужем стал де Флао.
– Вышла, вышла, – успокаивающе кивнула Марго. – Де Флао был уже потом.
– Но почему умер Лев? – спросила Алена. – Неужели те сердечные приступы, которые начались при тифе…
– Да, от последствий той болезни Лев Сокольский так и не смог оправиться. Он умер в двадцатом, уже в Париже. Зоя осталась одна.
– И детей у них так и не было… – вздохнула Алена.
– Так и не было. Зоя очень страдала и даже думала вернуться в Россию, но там ее, конечно, ожидала гибель. Малгожата не хотела ее отпускать, помогала ей, чем могла, хотя и сама жила бог знает как. Именно тогда они вместе стали делать украшения на продажу – бусы какие-то, серьги… В то время вошла в моду броская, недорогая бижутерия, у Зои были поразительный вкус и изобретательность, а Малгожата искала для ее изделий старые бусы, стекляшки, перья, бисер, даже пуговицы красивые в ход шли. Тогда бабуля и завела первые знакомства с торговцами на блошином рынке, со скупщиками старья, благодаря которым позже и добывала материалы для ремонта люстр. Именно этим она затем увлеклась, и это стало довольно прибыльным бизнесом, которым мы все занимались: она, моя мать, я… Ну вот, словом, Зоя и Малгожата какое-то время так и перебивались на изготовлении бижутерии, как вдруг Малгожата прочла в газете, что на каком-то балу или банкете присутствовал вернувшийся из Англии Шарль де Флао, потомок знаменитого наполеоновского генерала. Этого молодого человека даже назвали в его честь, Огюст– Шарль-Жозеф, но он тоже предпочитал называться просто Шарль. Это был в некотором роде кузен Малгожаты, но самый настоящий де Флао, не из побочной, незаконнорожденной, ветви, а законный наследник имени.
– И состояния… – усмехнулась Алена.
– И состояния, – кивнула Марго. – Не бог весть какого, но… Малгожата решила вытянуть из него
