однофамильцу, генералу Хитоси Имамуре. Генерал остался жив – а могила солдата, изведавшего все тяготы плена и не перенесшего их, находится на японском кладбище в Ха. Когда Коби наезжал в этот город, он всегда первым делом проходил по улице Запарина (раньше она называлась Барабашевская, и неподалеку от Муравьева-Амурского – старое название главной улице Ха вернули-таки! – находилась швейная мастерская старого Имамуры), а вслед за тем ехал на кладбище – поклониться отцу и другим 315 солдатам и офицерам Квантунской армии, похороненным там, постоять около привезенного из Японии пятиметрового могильного столба. И только потом он отправлялся в свое ателье, где уже все было готово к его приезду.
Так было всегда. Но сегодня устоявшийся порядок оказался нарушен самым чудовищным образом.
Имамура ждал постоянного клиента. Вторушин-сан приходил на примерку всегда первым, никогда не опаздывал и ни малейшей задержи со стороны портного не выносил. Но сегодня уборщица бесконечно возилась в примерочной, обрушила стул, затем стойку для одежды, затем рассыпала коробочку с булавками и растоптала мелок… Имамура злился, что китаянка такая криворукая, не то что японки, но не возить же с собой в Ха еще и своих уборщиц!
Первый раз ему так не повезло. Он обычно заранее снимал несколько примерочных кабинок и отдельную залу с зеркалами в самом роскошном ателье города, называвшемся «Магнолия» и расположенном в огромном старинном красном доме, стоявшем сразу на трех улицах: на Дзержинского, Волочаевской и на Уссурийском бульваре (раньше эта улица, вернее, текущая в замусоренных берегах речушка, называлась Плюснинкой, и таким образом Коби отдавал долг памяти своей русской бабушке). Это сотрудничество было выгодно и для Коби, и для ателье. Все всегда проходило, как говорят русские, без сучка без задоринки. Но вот уборщица подвела! То ли она упала, то ли на нее что-то упало – Коби Имамура считал ниже своего достоинства выяснять подробности того, что произошло с какой-то уборщицей, тем паче что сразу нашлась ей замена. Она, как дар судьбы, явилась именно в то мгновение, когда Имамура готов был впасть в отчаяние. Женщина произвела с первой минуты хорошее впечатление – лет тридцати пяти – сорока, но очень еще недурна, только чрезмерно, даже пугающе накрашенная, вроде бы не чистокровная китаянка, а метиска, очень крупная, несколько вульгарная, рыжая, с мощными, завлекательными формами. Таких форм у женщин в Японии, к сожалению, нет. То есть из японцев мало кто об этом сожалеет, но Коби нравились роскошные женщины. Конечно, китаянка, вдобавок метиска – это третий сорт (как истинный японец Коби Имамура презирал китайцев, а корейцев и вовсе считал ошибкой Творца, однако все же ставил выше, чем европейцев, а тем паче американцев), ну да ладно, с уборщицами он отродясь не спал и не собирался.
Вскоре выяснилось, что рыжая метиска оказалась нерасторопной и откровенно криворукой. К счастью, она все же успела убраться в примерочной и сбежать оттуда ровно за минуту до того, как явился Вторушин-сан, – мрачный, озабоченный и настолько похудевший, что модельер сразу понял: мерки, которые ему присылал клиент, безнадежно устарели. Коби работал по довольно своеобразной методике: по электронной почте ему присылали размеры клиента, фасон будущего костюма (или кардигана, рубашки, жилета или брюк) и номер ткани, выбранной по каталогам фирмы «Коби Имамура». Снимали мерки здесь же, в том же ателье, где работали два его персональных закройщика, а потом, раз в месяц, он сам приезжал, чтобы продемонстрировать умение маэстро довести вещь, как любят говорить русские, до ума.
Конечно, многое приходилось корректировать, но чтобы уменьшать вещь на два размера – это уже чересчур. Это весьма изрядная переделка!
У Коби Имамуры были в Ха люди, которые собирали информацию о его клиентах. Человеку всегда приятно, если его поздравят с семейным праздником, каким-то знаковым событием или удачной сделкой. Коби умел делать тонкие намеки, которые показывали, как он восхищен умом и оборотистостью клиента.
Вторушина-сан поздравлять было не с чем. Самым важным событием в его жизни за последнее время стал развод с женой.
С одной стороны, это неприятно. С другой стороны, от своих информаторов Коби узнал некий секрет: бракоразводный процесс сделал Вторушина по-настоящему богатым человеком. Собственно, никакой тайны здесь не было: весь Ха судачил именно на эту тему. Оказывается, согласно брачному договору между Вторушиным-сан и его женой-китаянкой, общее имущество при разводе не могло быть поделено на две части, если один из супругов был уличен в адюльтере, а все уходило пострадавшей стороне.
По слухам, Вторушин-сан вляпался в какую-то скоропалительную связь. Жена пригрозила ему разводом, но тут же сама была застигнута на месте преступления со случайным молодым любовником. Неосторожно, неосторожно, и ошибки быть не могло. При обманутом супруге был свидетель, акт прелюбодеяния они запечатлели на видео…
Сам Коби Имамура придерживался весьма традиционных взглядов на адюльтер. В былые времена в Японии преступных любовников подвешивали за пояса на веревках к высокой перекладине, и они раскачивались из стороны в сторону, не в силах не только освободиться, но даже распрямиться. Это было унизительно и мучительно… К тому же всякий прохожий мог отхлестать наказанных длинной бамбуковой палкой. Многие погибали на такой своеобразной виселице. Что ж, супруга Вторушина-сан вполне заслужила подобную казнь!
Супруга, вот именно… Имамура кое-что знал относительно этого брака, заключенного в Ханлунцзяне.
Ну и хитрец Вторушин-сан, здорово облапошил свою китаянку! А она должна была знать, что делает, когда нарушала закон Поднебесной…
К счастью, в Японии такая ситуация невозможна.
Ну, словом, поздравлять Вторушина было не с чем. С одной стороны – деньги. С другой стороны – рога… Поэтому Коби выказал радость от встречи – и только, а вслед за этим сопроводил клиента в примерочную.
Прошло не более трех минут, как Вторушин-сан остался там один, и вдруг в примерочной раздался глухой стук. Коби, который стоял около манекена, подумал, что Вторушин уронил свой портфель. Его всегда изумляла страсть русских носить такие тяжеленные портфели, как будто они решили устроить у себя японский сад камней (или альпинарий, как говорят европейцы) и теперь подбирают для своего сада все камни, что видят при дороге, складывая их в портфель. При этом в голове Коби вдруг вспыхнуло обворожительное хокку Басе, посвященное как раз саду камней:
Коби меланхолически вздохнул, оглянулся – и увидел ногу, торчащую из-под шторки примерочной кабины. Ступня была необутая, в одном носке. И как-то странно повернута – вернее, вывернута. Мгновение Имамура смотрел на ногу. Затем негромко окликнул:
– Вторушин-сан…
Ответом ему было молчание. Потом вдруг до Коби дошло, что нога человеческая не может быть так вывернута, это ненормально.
Он бросился в примерочную и увидел Вторушина-сан, который в одних трусах, майке и носках сидел на полу. То, что он мертв, было понятно сразу, еще до того, как взгляд Коби Имамуры остановился на его выпученных глазах, почерневшем, страшно отекшем лице. И самым поразительным был непомерно, неестественно эрегированный член, торчавший из ширинки трусов мертвеца, которая по такому случаю самопроизвольно раздвинулась.
Это было жуткое и одновременно завораживающее зрелище, и Имамура никак не мог отвести глаз от члена. Наконец он устыдился, оторвался от созерцания непристойного мертвеца и совсем уже приготовился звать на помощь, как вдруг заметил нечто белое, узкое, свернувшееся клубком между раскинутыми ногами Вторушина. Сначала Коби показалось, что это кусок бельевой веревки, потом…
Боже мой, да это змея! Маленькая белая змейка! Клиент умер от укуса змеи!
Коби закричал. Он страшно, панически боялся змей! Сейчас она юркнет в угол, спрячется среди рулонов ткани, среди многочисленных портьер – и один бог знает, кто станет ее следующей жертвой!
А вдруг он, Коби Имамура?!
Набежали люди из других комнат.
Коби был вне себя от ужаса, никак не мог успокоиться. Ему пришлось давать воду, валидол… Он нюхал нашатырь…
Вызвали милицию и «Скорую помощь».
