личного, но никто не остается вечно молодым и привлекательным. Судя по всему слышанному мною, твоя профессия не предусматривает пенсионного обеспечения.
– Как и все профессии в Синдикате, – пожала плечами она. – Но пока я подыщу что-нибудь получше, у меня будет чем оплатить счета.
Вот теперь мы к чему-то приближались.
– Кстати, раз уж речь зашла о Синдикате, Банни. Это дело с Топором, признаться, встревожило меня. Ты случайно не знаешь, занимается ли Синдикат очернительством? Возможно, я мог бы с кем-то поговорить и получить какой-то совет.
– Не думаю, что они этим занимаются. Для них это слишком тонко. И все же я никогда не слышала, чтобы дядя Брюс отвергал какую-либо работу, если эта работа сулила достаточно высокую прибыль.
Я понял, что Банни пытается уклониться от моего вопроса. И решил попробовать снова.
– Кстати, если уж речь зашла о твоем дяде, ты вообще-то представляешь, почему он выбрал для этого задания именно тебя?
Прежде чем она ответила, возникла едва заметная пауза.
– Нет, не представляю.
Я уцелел при игре в драконий покер у Живоглота, наблюдая за другими людьми, и порядком в этом поднаторел. Заминка Банни выдавала ее с головой. Она знала, почему она здесь, знала, но не говорила.
Словно прочтя мои мысли, Банни пораженно воззрилась на меня.
– Эй! До меня только что дошло. Ты думаешь, что я и есть Топор? Поверь мне, Скив, это не так. Честное слово!
Говорила она очень искренне и очень убедительно. Конечно, будь я Топором, то сказал бы именно это и именно так.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Описать вылазку на Базар, которую мы предприняли на следующий день, можно многими словами. Но в их наборе вы не найдете таких определений, как «спокойная», «тихая» или «умиротворяющая». Скорее на ум приходят слова вроде «зоопарк», «цирк» и «хаос».
Началось это еще до того, как мы покинули свою базу… а точнее, со спора, покидать нам ее или нет.
Ааз и Маша утверждали, что нам следует лечь на дно, поскольку в этом случае у Топора меньше будет возможностей для атаки. Гвидо и Нунцио поддержали их, приправив свои выступления колоритными оборотами. Одной из самых любимых ими фраз была «залечь на тюфяки» – выражение, неизменно вызывающее у меня в голове интригующие образы. Как я говорил Банни, я вовсе не
Тананда и Корреш заняли другую позицию, считая, что лучший способ защиты – нападение. Оставаясь в четырех стенах, доказывали они, мы только станем удобной мишенью. Единственно разумным действием будет выйти и попытаться определить, что именно намерен предпринять Топор. Клади и Банни выступили в поддержку команды брата и сестры, хотя, как я подозреваю, больше из желания получше изучить Базар.
Сохраняя нейтралитет в течение часа и послушав за это время, как обе стороны обменивались любезностями, я наконец бросил свой голос на чашу весов… за вылазку. Это странно, но мои мотивы в целом совпадали с аргументами Банни и Клади: я хоть и боялся выйти и стать движущейся мишенью, но куда больше меня пугала перспектива сидеть взаперти и препираться со своей собственной командой, наблюдая возрастающую нервозность и несдержанность моих друзей.
Не успели мы разрешить этот вопрос, как разразился новый спор, на этот раз из-за того, кто первым отправится на вылазку. Ясное дело, хотели все. И так же ясно, что если бы пошли все, то мы выглядели бы именно теми, кем были: ударной силой, ищущей, с кем бы подраться. Мне почему-то думалось, что это не поможет нашим усилиям сохранить мою репутацию.
Поругавшись еще час, мы достигли компромисса. Пойдем все вместе. Однако ради осмотрительности, равно как и стратегического преимущества, мы решили, что часть команды отправится под личиной. Это не только зрительно уменьшит наш отряд, но и даст нам возможность наблюдать за всем с небольшого расстояния и, что еще важнее, слушать, о чем говорят на Базаре. Ааз, Тананда, Корреш, Маша и Нунцио будут нашими разведчиками и резервом, в то время как Клади, Банни, Гвидо и я сыграем роль приманки – роль, которая нравилась мне тем меньше, чем больше я о ней думал.
Вот так мы и отправились наконец на утреннюю прогулку… вскоре после полудня.
Внешне Базар не изменился, но в скором времени я начал кое-что подмечать. Я настолько привык поддерживать чары личин, что мог сохранять инкогнито пяти наших коллег без ущерба для своей сосредоточенности… что и к лучшему, так как сосредоточиться было на чем, и даже очень.
Известие о нашем последнем походе по лавкам явно распространилось, и реакция деволов-купцов на наше появление среди палаток была весьма противоречивой. Некоторые витрины при нашем приближении внезапно закрывались, в то время как торговцы других палаток бросались нам навстречу. Были, конечно, и занявшие нейтральную позицию – не закрывавшиеся, не бросавшиеся встречать нас, а скорее внимательно следившие за нами, когда мы осматривали их товары. Однако, куда бы мы ни шли, я замечал отчетливое отсутствие энтузиазма к любимому времяпрепровождению деволов – торгу. Цены либо объявлялись твердыми, либо торги сводились к минимуму. Складывалось впечатление, что, хотя деволы по-прежнему желали получить наши деньги, они не жаждали затягивать контакт с нами. Я был не совсем уверен, как поступить в такой ситуации. Можно было воспользоваться их нервозностью и заключить несколько бесстыдных сделок или же, напротив, скрепя сердце заплатить больше, чем стоил товар. Беда в том, что ни тот, ни другой курс не особенно возвысил бы мой образ в глазах купцов и не стер бы память о нашей последней вылазке.
Однако в моей жизни всегда хватало затруднительных моментов.
После нашего разговора Банни решила, что мы стали друзьями, и взялась за свою новую роль с тем же энтузиазмом, какой привносила в разыгрывание из себя женщины-вамп. Само собой, она все еще цеплялась за мою руку и издали, вероятно, для всех выглядела по-прежнему. Однако ее внимание теперь сосредоточилось на мне, а не на себе.
Сегодня она решила высказать свое мнение о моем гардеробе.
– В самом деле, Скив. Мы
Она каким-то образом сумела избавиться от своей противной манеры говорить, равно как и от того, что она все время жевала. Может быть, тут была какая-то связь.
– А что плохого в том, как я сейчас одет?
На мне был в этот день, на мой взгляд, один из самых элегантных моих нарядов. Желтые полосы на штанах в два дюйма шириной перемежались со светло-зелеными, в то время как на тунике блистали ярко- красные и пурпурные клетчатые узоры.
– Право, не знаю, с чего начать, – сморщила нос Банни. – Давай просто скажем, что все это немножко крикливое.
– Прежде ты ничего не говорила о моей одежде.
– Верно. Прежде. В смысле, прежде чем мы решили стать друзьями. В моем прежнем качестве, критикуя мужчин за аляповатую одежду, можно потерять работу. Иногда я думаю, что для того, чтобы идти под ручку с разодетой как картинка дамой, надо либо не иметь никакого вкуса по части одежды, либо иметь дурной вкус.
– Я, конечно, не большой знаток по этой части, но разве некоторые вроде тебя не одеваются и сами чуточку крикливо? – лукаво спросил я.
– Правильно. Но держу пари, если проверить, то окажется, что они носят купленное для них кавалерами. Когда мы пошли за покупками, ты предоставил мне выбирать самой и просто оплатил счет. А многие мужчины считают, что если они платят за товар, то за ними должно оставаться последнее слово в
