– А пошли!
Тихомиров заснул сразу, едва уселся в жесткое кресло. Не дождался даже, когда погасят свет. Минут через пять после начала фильма захрапел и Петрович, лишь одна Олеся, несмотря на нервный озноб и усталость, досмотрела кино до конца. Улыбнулась, покосившись на своих дремлющих спутников:
– Эй, хватит дрыхнуть! Вставайте.
– А? Что такое? – Максим заморгал глазами. – Ах… ну, как фильм?
– Замечательный. – Девушка расхохоталась. – Про любовь, между прочим.
– Индийские – они все про любовь.
– Что дальше-то делать будем? – очнулся Петрович.
Тихомиров пожал плечами:
– Что-что… Посмотрим! Но здесь уж не останемся, точно.
Монстры никуда не делись, все так же, как верные псы, принюхиваясь, ждали у входа. Переглянувшись, беглецы быстренько примкнули к самой крупной молодежной группке, кучковавшейся у танцплощадки. Туда же переместись и монстры.
– Вот ведь сволочи! – с досадой сплюнул Макс. – И чего им неймется-то?
– Небось чувствуют, что мы где-то рядом.
Местная группа – вокально-инструментальный ансамбль – гордо именовалась «У нас, молодых», как ностальгически пояснил Петрович, по названию последнего на тот момент альбома «Самоцветов»; песни этого коллектива, собственно, и составляли основной репертуар ансамбля.
Вот уже настроили гитары, грянули…
Народишко быстренько потянулся на танцплощадку.
наяривали музыканты, народ плясал, пока только в основном девушки, юноши доходили до танцевальной кондиции рядом, за тополями, накачиваясь «Солнцедаром», «Агдамом», «Анапой» и прочей бормотухой, скромно именуемой в советской торговле «креплеными винами».
Трехглазые монстры, опираясь на копья, смирно стояли здесь же, у тополей, и, как показалось Максу, с интересом посматривали на молодежь: а чего это тут такое пьют?
– О! И наши друзья здесь! – Тихомиров кивнул на давешнюю троицу – рыжего Ваньшу, Серого с вечно нечесаными патлами и юного импрессиониста Митяя. – Видать, на озере мало вина показалось.
Ну да, конечно, мало: Серый уже доставал из-за пазухи бутылку «Яблочного» – Максим даже разглядел тускло-желтую этикетку. Как же, как же – «крепленое вино».
– Митька, ириски взял?
– Не, в сельпо их не было…
– Чтоб тебя! Опять придется мануфактурой занюхивать!
– Да ладно вам, мануфактурой… Я подушечек взял. Двести грамм.
Рыжий Ваньша захохотал:
– Двести грамм! Во дает, а? Да ты, Митяй, что, чай пить собрался?
– Чем ржать, лучше б у ребят стакан попросил, – обиженно буркнул художник. – Они вроде как уже выпили.
Ну да, выпили. И теперь задымили, кто «Беломором», кто «Стрелой», а особо продвинутые – дорогим «Союз-Аполлоном».
Тут подскочил и Серый:
– Парни, стаканчика не дадите?
– На!
– Мы вернем потом.
– На дерево там, на сучок, повесьте.
И вот наконец-то вся троица по очереди принялась причащаться, точнее, приводить себя в пригодное для танцев состояние, чтоб не страшно было и быстрые танцы поплясать, покобениться, и на какой-нибудь сопливый медляк девчонку пригласить, лучше из тех, что в коротеньких юбочках, вон они какие стоят, аппетитные…
Даже Петрович глаз положил, улыбнулся мечтательно:
– Вот, раньше песня была… ммм… девчонки стоят в сторонке… примерно так как-то.
– Ой, смотри, смотри. – Макс толкнул Олесю локтем. – Стаканами хлещут! Ну, молодежь…
– А эти-то не уходят. – Девушка кивнула на монстров.
– Так тоже, видать, выпить хочется. А зуб неймет! Вот и злятся, по сторонам зыркают.
– Нас вынюхивают…
– Это понятно.
– Так что же нам теперь, до утра тут торчать?
Максим усмехнулся:
– А ты попробуй уйти раньше. Вон, черти-то трехглазые – каждую парочку провожают, обнюхивают. Так что придется ждать… Да что тут, плохо что ли?
Олеся неожиданно улыбнулась:
– Да нет, вообще-то – забавно. Нет, ну разве ж можно так пить?!
Рыжий уже заглотил стакан и теперь, набулькав, протянул следующий Серому – тот расправился с винищем одним глотком, после чего вытер мокрые губы рукавом и смачно рыгнул:
– Эх, жить хорошо!
– А хорошо жить – еще лучше! – хором сообщили рыжий с Митяем.
Серый ухмыльнулся и, забрав у приятеля бутылку, лихо выплеснул остатки в стакан:
– На, Митя! Смотри, тебе даже больше досталось.
– Ну, за здоровье.
Юный художник вздохнул, зачем-то сплюнул и, сморщившись, выхлебал вино маленькими глоточками… и вдруг, удивленно хлопнув глазами, выронил стакан под ноги. Хорошо – не разбил!
– Э! Ты че, опьянел что ли?!
– Да нет… – Митяй смотрел… прямо на монстров! Тихомиров почему-то был в этом уверен.
– Ты че застыл-то? Вино плохо пошло? Может, тебе закурить дать?
– Да.
– Во дает! Ты ж не куришь?
– Дайте…
Помотав головой, юное дарование, наконец, пришло в себя и, неумело затянувшись «Стрелой», закашлялось.
– Ну, ты даешь, Митенька! Я смотрю, ты во хмелю буйный… Стакан общественный чуть не грохнул… Да что с тобой такое? Опять голая девчонка привиделась?
– Если бы девчонка… – Митяй зябко поежился. – Такие страсти привиделись, что и… Ладно! Пошли танцевать что ли?
Местный ВИА уже наяривал очередной хит:
Обдавая невидимых монстров дешевым перегаром, парни потащись на танцплощадку. Трехглазые попятились и отвернулись, как показалось Максу – брезгливо.
– А винишко-то тварям, похоже, не нравится, – усмехнулся Петрович.
– Ничего удивительного. – Олеся раздраженно фыркнула. – Мне бы тоже вряд ли понравилось такое пойло. Ну, коли уж нам все равно тут ошиваться… А пойдемте-ка и мы плясать!
– Ну, я уж для этого стар, – засмеялся инженер. – А вы идите.
– Белый танец! – громко объявил в микрофон ломкий подростковый голос. – Приглашают девушки.
– Ну вот… – Олеся щелкнула Максима по носу. – Разрешите вас пригласить, месье?
– О, силь ву пле, мадемуазель, силь ву пле!
Ах, как здорово было! Максим даже на миг позабыл о монстрах и вообще о том, как и зачем они здесь оказались, настолько было приятно танцевать вместе со всеми, крепко прижимая к себе любимую девушку…
