репетировать.
– Все! – пристукнув по корпусу гитары ладонью, громко произнес Митяй. – Пойду отнесу.
– Давай… Мы пока карты раздадим.
В коридоре наконец появился Митяй – в джинсах и футболке с самодельной надписью «Led Zeppelin», с небрежно закинутой на плечо гитарой.
– Ну что? – Максим поудобнее перехватил ружье. – Пошли, что ли, следом? Как там, Петрович, поется- то? Мы красная кавалерия, и про нас… былинники плечистые ведут рассказ!
– Не плечистые, а речистые!
– А, какая разница? Сейчас главное – не промахнуться. Ты, Петрович, бери того, что слева, а я – правого. И – одновременно, на раз-два, ага?
– Понял, не дурак. Опа… что это тут, на полу? Тапочки, ремень… возьмем?
– Да зачем они?!
– Авось пригодятся…
И вот они, монстры, все так же сидят внизу, на лестнице, словно какие-нибудь бомжи на вокзале…
Завидев, а точнее, заслышав идущих, один из монстров лениво потянулся к копью… Не видя перед собой никого, юный художник беззаботно перепрыгивал через ступеньку… Летя прямо на острое лезвие!
Приладив на перилах ружье, Максим прицелился:
– Пора, Петрович… Р-раз-два!
Бабах!!!
Выстрелы грянули одновременно. Один из трехглазых, лишившись половины черепа, тут же завалился навзничь, второй тоже упал, схватившись за брюхо и глухо, со злобой, завыл. Зеленая, со странными переливчатыми искорками, кровь залила весь коридор…
– Добить бы надо, Петрович, – обернулся Макс.
А инженера и не нужно было подгонять, ловко перезарядив ружье он подошел ближе и, почти не целясь, снес трехглазому голову.
– Ну вот, всего-то и дел! И чего мы раньше-то тянули?
– Ага, раньше попробуй к ним подойди… Это они только сейчас подустали, расслабились…
– О боже! Что это?
Мальчишка, похоже, что-то заметил! Или пытался увидеть, вглядываясь… нет, не в монстров, в Олесю…
– Вы?
Увидел что ли? Но ведь не должен же! Впрочем, и монстры его поранить не должны были, а ведь, поди ж ты…
– Смотрите, смотрите, они оживают! – в ужасе закричала Олеся.
Максим глянул и обомлел: прямо на его глазах страшные раны чудовищ затягивались, обрастали мясом… вот уже появился череп, глаза…
– Вот это регенерация! – Покачав головой, Петрович всадил в оживающих гадов последний заряд и обернулся к Максу: – У тебя осталось, чем их угостить?
– Пара зарядов найдется, – успокоил молодой человек. – Но… на этом и все.
– Надолго ли их это задержит? – покачала головой девушка.
– Вот что! – Тихомиров решительно махнул рукой. – Берем мальчишку и сваливаем! И побыстрее… Не целую же ночь нам тут вот так стрелять. Да и заряды заканчиваются. Олеся! Поговори с парнем… Ну, гитару хоть у него возьми…
Девушка осторожно вяла гитару – подросток все так и стоял, застыв словно статуя. Действительно, что-то такое увидел? Или…
– Привет, Ренуар! Что не спишь?
– Ой… – Митяй мотнул головой и похлопал ресницами. – Это и в самом деле вы! Вы… вы как здесь?
– За тобой пришла, – на ходу импровизировала девушка. – Надо нарисовать кое-что… ну, в твоей манере, она мне очень понравилась… и моим друзьям.
– Спасибо, – польщенно улыбнулся художник и тут же замялся. – А что, прямо сейчас вот идти, ночью?
– Конечно, сейчас. – Олеся улыбнулась еще обворожительнее и загадочней. – Мои друзья уже утром уедут. Им так понравился мой портрет, вернее, твой портрет… тот, что ты написал у озера. Здорово! Нет, честное слово, здорово! Мои друзья так хотят с тобой познакомиться… Я им сказала, что попробую позвать… Ну пожалуйста, пошли, а?
– Ладно, – решился подросток. – Только сначала гитару отдам и…
– Я жду тебя на улице, у забора. – Девушка протянула гитару… и тут же исчезла. В глазах паренька, разумеется…
Ой, надо было видеть его лицо!
Впрочем, удивлялся он недолго – побежал куда-то прямо по коридору, заглянул в класс, вышел уже без гитары и, распахнув окно, сиганул в ночь.
Беглецы, как и договаривались, ждали его у забора.
– Здравствуйте! – широко улыбнувшись, Тихомиров вышел на свет фонаря (вот уж когда пригодились и тапочки, и ремень – парнишка их всех видел). – Это вы и есть тот самый художник?
Подросток сконфузился:
– Наверное, я…
– Прекрасно! Прекрасный потрет я имею в виду. А пейзажи вы не пишете?
– Почему же? Пишу. Только они у меня дома… в деревне.
– А в городе у вас есть где остановиться?
– Да есть, а что?
– Мы из Прибалтики, – вдохновенно врал Тихомиров. – Из тартуского музея… Может быть, приобретем несколько ваших работ… или вы напишете специально для нас несколько пейзажей в стиле Клода Моне или Писарро, знаете ли…
– Моне знаю… – Парнишка, похоже, совсем обалдел. – И что, в город надо ехать?
– Конечно, надо.
И в этот момент из распахнутого окна послышался жуткий вой! Ожили, сволочи… или – оживали…
– Причем прямо сейчас! Чем скорее, тем лучше. Идемте, идемте поскорее отсюда, молодой человек. Ночного автобуса здесь случайно нет?
– Нет…
– Ах, жаль, жаль… Как же нам уехать? А такси?
– Ну вы и скажете! Такси! Здесь вам не Прибалтика.
– Это уж точно, точно… А может быть, на попутках?
– Ночью? Смеетесь?
– Как же нам быть? Что же делать? Нам очень, очень надо уехать отсюда именно сегодня ночью, сейчас… ну и ты бы с нами рванул, разумеется. Пойми, такое раз в жизни бывает!
– Да я понимаю…
– Ну, Митенька, ну помоги нам, пожалуйста… – Олеся умоляюще сложила на груди руки и даже пустила слезу. – Пожалуйста…
– Ладно! – Парнишка, похоже, решился-таки. – Вы тут, на площади, ждите у остановки, а я рвану к озеру.
– А там что – стоянка такси? – пошутил Макс.
– Там мотоциклы. Ну, и их хозяева. Может быть, кто-нибудь довезет. Только до самого города – вряд ли, там ГАИ, а у них номеров нету.
– Да и черт с ними со всеми! Уж там как-нибудь и пешком дойдем.
– Тогда ждите…
Паренек убежал, исчез темноте… И снова послышался вой!
– Черт… – нервно передернула плечами Олеся. – Интересно, эти твари в темноте видят?
– Очень может быть!
