корзинку, босиком спустился к ручью…
– Ай… холодно, однако!
– Рыба-то есть?
– Спрашиваешь! – Тихомиров показал полную окуней корзину.
– Ха, окунье одно, – скривилась в притворной брезгливости девушка.
– Да не только… Ты вот глаза закрой, покажу…
Олеся прижалась спиной к стволу березы, облизала губы:
– Ну… закрыла…
Осторожно поставив корзину с уловом, молодой человек неслышно подкрался ближе и быстро расстегнул пуговицу на Олесиной рубашке, погладил девушку по животику, поцеловал в грудь…
– Это что, и есть твой улов?
– Не только…
Полетели в стороны джинсы, и вот уже влюбленные повалились в траву, мягкую и высокую, пахнущую сладким клевером и мятой…
А когда вернулись домой, калитка оказалась распахнутой.
– Кто-то приходил… – пожал плечами Максим. – Но я ее закрывал, точно…
Он осторожно отворил дверь, проскользнул в комнату…
Никого!
Напрасные страхи…
– Ну и ну! – покачала головой Олеся. – На ровном месте ему кто-то мерещится.
– Знаешь что, ма шери… – Тихомиров нервно поежился. – У меня почему-то такое чувство, будто за нами кто-то следит.
– Вечно тебе все кажется! Смотри, стемнело уже совсем… кто тут нас увидит-то?
И в самом деле, стемнело. Мало того, в небе вдруг громыхнул гром!
– Ну вот… грозы только не хватало. Вовремя мы с тобой крючки сняли!
И снова гром… И сверкнула молния…
Как-то уж очень ярко, словно вспышка фотоаппарата.
История со вспышкой почему-то не давала покоя Максу дня три. За это время он успел несколько раз прогуляться к Светлому озеру, к неприметной полянке с цветиками-семицветиками, которую летом отыскать да и просто заметить было куда труднее, нежели зимой. Одно помогало – рядом с поляной росла старая береза с вырезанной в какие-то незапамятные времена классической надписью – «Витя + Маша = Любовь». У этой березы, в растущих рядом кустах, Тихомиров устроил схрон: натаскал туда лепешек, консервов, которыми щедро снабдил его Петренко, с десяток пластиковых бутылок для воды – озеро было рядом. В общем, приготовил убежище, в котором можно было бы в случае чего отсидеться. Не под березой, конечно же, а там, куда выводила полянка, цветики-семицветики – в зазеркалье. Запасец, конечно, накопился отнюдь не изрядный, но дня на три хватило бы, а потом… потом можно было бы просто осторожно наведаться на ту же полянку, проникнуть обратно в свой мир, набрать воды из озера… Эх, побольше бы консервов да супа в пакетиках – совсем бы идеальное убежище вышло! Тем более Максим, здраво рассудив, все же склонялся к мысли, что трехглазые оказались в зазеркалье случайно.
Впрочем, пока все было тихо… Однако на исходе третьего дня с той самой ночной грозы, уже ближе к вечеру, на станцию заявился Игорь.
– Уходить вам надо. – Отдышавшись, он вытер выступивший на лбу пот. – Димка прибегал, сказал: кто- то из пацанов всех чужаков фотографирует!
У Макса все екнуло – ну вот оно! Не зря схрон готовил.
– Камеру цифровую Мишка Хмыреныш дал, а сам в город отправился, завтра к обеду обещался прийти.
– Та-а-ак…
– Можно, конечно, камеру у пацана того отобрать или стереть все, но… Иван Лукич говорит: мало ли, не один такой фотоаппаратик имеется?
– Все правильно. – Тихомиров кивнул и замолк, размышляя – а кто его может узнать? О трехглазых тут речь не шла, кто-то из людей… Микол? Жердяй? Кто-то еще из той шайки? Вполне, вполне, они ведь не только его, они и Олесю прекрасно знают. К тому же у Хмыреныша этого наверняка снимки беглецов есть – для сравнения. Значит, дожидаться нечего…
– Иван Лукич с Жекой чуть позже придут. Сказали – покумекают.
Максим невесело хохотнул:
– Да я уж и сам покумекал. Ты вот что – беги-ка сейчас обратно, спроси, если Лукич чем из еды помочь может… ну, которая долго хранится – консервы, там, и прочее, то… если не жаль, пусть захватит что- нибудь.
– Хорошо, – напившись из принесенной Олесей чашки воды, серьезно кивнул подросток. – Скажу.
Идея Максима особого доверия у Петренко и Жеки не вызвала – ну не воспринимали они всерьез рассказы о зазеркалье, даже над Петровичем посмеивались, мол, показалось все. Однако консервов и пакетных супов принесли, а про полянку у Светлого, про березу старую обещали рассказать Марине с Лешкой.
– Они на охоту частенько ходят, подозрений не вызовут. Заодно и вам чего подкинут, свежатинки… ну, и новости сообщат – запиской или при встрече.
А вот это было здорово – постоянная связь! Максим улыбнулся и от всей души поблагодарил:
– Спасибо! Не знаю, что бы без вас делали.
– После спасибо скажешь, – поправив очки, отмахнулся Иван Лукич. – Когда срастется все.
Макс и Олеся отправились в путь, как только гости ушли. Заблудиться не опасались – ночи стояли светлые да и дорогу знали. Шли, конечно, не медленно, но и не сказать, чтоб особо быстро, не торопились, надоело бегать. Уж если скрываться, то вот так, заранее все тщательно подготовив.
Луны и звезд, конечно же, не было – над головами светился желтый туман, освещая дорогу, замерший в таинственной тиши лес, показавшееся впереди шоссе.
– Придем скоро, – улыбнулся Максим. – Не устала?
– Да нет. Мы ж, слава богу, не торопимся. Как будто на прогулку вышли.
– Да уж. Как будто…
Миновав шоссе, пошли по лесной дорожке, потом свернули на тропу, к озеру…
– А вот и наша береза!
Решив пока не трогать спрятанные в схроне продукты, – хватало и тех, что были взяты с собой, – Тихомиров набрал в озере водички, сунул бутылки в рюкзак и, взяв Олесю за руку, повел на поляну:
– А вот и они, родные наши цветики-семицветики.
– Макс, а куда мы идем-то?
– Да никуда. Просто идем… вот по этой тропке.
– А как мы узнаем, что…
– А посмотри-ка! Во-он туда, за деревья… Видишь?
– А что я там должна… Ой!!!
За деревьями, над озером, разгоняя молочный утренний туман, медленно и величаво вставало желтое солнце.
– Солнышко! И небо какое… голубое-голубое…
– Ну, вот – пришли. Сейчас вот потихоньку…
Оп!
Тихомиров осекся, увидев расставленные на полянке правильные ряды палаток. Брезентовые, военного образца, они маячили у тропы, словно мрачные часовые. Впрочем, были и обычные часовые, живые – двое молодых парей в шортах цвета хаки и таких же рубашках, сидя на корточках, лениво помешивали в догоравшем костре угли, время от времени бросая взгляды на спокойную гладь озера.
– Ой… – Олеся зябко поежилась. – Как они на меня смотрят… неприятно как-то.
– Они никак не могут на тебя смотреть, милая, – улыбнулся Макс. – Забыла? Здесь никто нас не увидит и не услышит, если мы сами того не захотим! Ну, смотри же!
