— Я вижу, вы тоже из морских людей и совсем не знаете конницы, — цинично усмехнулся сановник, — Как это всадники нанесут таранный удар? Они просто вылетят из седел, тем более в тяжелых доспехах. Громче падать будут — вот и весь толк!
— Не бойтесь, не упадут. — Саша снова потянулся к кубку — Есть одна штука, не знаю, как и назвать…
Он действительно не знал, как будет по-латыни «стремя», даже на языке вандалов не знал. А потому пояснил, как сумел:
— Надо тайно заказать кузнецам подставки для ног всадников, привязанные к седлу на таких веревочках…
— А-а-а! — неожиданно воскликнул Вульфард — Кажется, я знаю, о чем ты говоришь! Это… — Он произнес непонятное слово. — Его использует конница готов! Я видел…
— Я тоже помню что-то такое, — подтвердил Алагис.
— Что же вы раньше-то не говорили? — Мцеллус раздраженно махнул рукой.
— Не знаю, — Алагис пригладил бороду, — Мы же морские вожди, а не всадники.
— Вот то-то и оно! — задумчиво скривился сановник, — Не думаю, правда, что от этих штук выйдет особый толк, но попробовать можно. Я дам заказ кузнецам.
Уже через три дня посланный Мцеллусом раб ударил в колокола на самой высокой колокольне так, как велел Александр.
Маячившие где-то у горизонта серые паруса быстро приблизились, прямо на глазах превращаясь в могучий флот. Флот вандалов, удачливых морских хевдингов, изящные и быстроходные гребные суда под квадратными парусами, «драконы моря». На одном из таких драконов, на носу, стоял король Гейзерих в окружении верной дружины. Изящная, сплетенная из тонких железных колец кольчуга его и шлем с устрашающей маской нестерпимо сияли на солнце.
Весла мерно пенили воду. Сотни судов устремились в гавань. Быстрый «Амикус», ведомый опытной рукой Ингульфа, вырвался вперед и, повинуясь команде молодого кормчего, замедлил ход.
— Хорошей кольчугой владеет Гейзерих-кениг, — поигрывая секирой, завистливо произнес Видибальд, — Я бы не отказался от такой.
— Я бы и от шлема такого не отказался, — громко расхохотался Эрлоин, — Ишь как сияет!
— Ничего, парни, — весело отозвался с кормы Ингульф, — Сегодня мы добудем себе и кольчуги, и шлемы, и красивых женщин, и много чего еще!
— Да, — подбросив секиру в воздух, воскликнул Видибальд, — Воистину, это будет славная битва!
Корабли вандалов, «драконы моря», не дали карфагенскому флоту даже выйти из гавани. Римляне трусливо медлили, выжидая неизвестно чего.
— Водан! Донар! Тюр!
— Помоги нам, Святая Дева!
Языческие и христианские кличи сливались в один густой гул, быстро сменившийся глухим шумом битвы. Сначала запели тысячи стрел, выпущенных из добрых германских луков, затем в ход пошли дротики и секиры. И вот уже громыхнули борта о борта, гулко ударили тараны, и треск сломанных весел выстрелил в воздух. И полилась кровь…
Используя всю мощь первого натиска, корабли вандалов заперли карфагенский флот в гавани и теперь теснили его к причалам, разрушая робкие попытки сохранить хоть какой-нибудь строй. Возбужденные начавшейся битвой варвары, размахивая секирами и мечами, врывались на вражеские суда, убитые и раненые летели в воду, вот уже захвачены несколько кораблей…
— Водан! Донар! Тюр!
Правда, защитники Карфагена сражались явно неохотно. При первом же приближении «драконов моря» сдалась либурна с высокой позолоченной кормой, вот еще один корабль прекратил движение, второй, третий, десятый…
Король Гейзерих поднял руку. На мачте его корабля синий вымпел сменился оранжевым, что означало — прекратить ненужную бойню! Теперь можно было брать сдающихся в плен. Хотя разгоряченные битвой варвары остановились не сразу. Лилась кровь, падали в воду трупы, и черный дым от горящих судов столбом поднимался в блеклое африканское небо.
— В город! — покончив с вражеским флотом, провозгласили хевдинги, — Всем — в город. Да поможет нам Иисус и все древние боги!
— Водан! Донар! Тюр! Иисус!
Клинки молодых варваров уже были обагрены кровью, ноздри плотоядно раздувались, и рвались наружу сердца! Сверкали мечи, добрые, выкованные кудесниками-кузнецами мечи с отполированными стальными лезвиями, а в головах звучало: битва! Битва! Битва!
— Где дворец правителя, пес?
Вышибив ногой дверь первого же попавшегося дома, Ингульф схватил за волосы подвернувшуюся под руку девчонку и, приставив к ее горлу меч, грозно взглянул на метнувшегося к выходу старика в богатой тунике.
Трус! Даже не спасает свою дочь, или кто она там ему? Впрочем, мерзкий старик не убежал далеко: Видибальд раскроил ему голову секирой. Запросто, с веселым хрустом, словно орех. Ингульф даже присвистнул: ну до чего ж здорово!
— Дедушка-а-а! — плача, рванулась было девчонка.
Расчетливый не по годам Ингульф не стал резать ей горло: у кого ж тогда дорогу спрашивать? Местные жители попрятались, словно крысы.
Даже убрал меч, но пригрозил:
— Показывай, где дворец правителя! Не покажешь — убью!
Вообще-то, можно было бы и не убивать ее сразу, сперва позабавиться. Но это потом. Будет еще много девок. А сейчас главное — дворец. Надо добраться туда первыми. Это и почет, и слава, и хорошо поживиться можно, что тоже немаловажно.
— Я покажу, покажу… — плача, причитала девчонка. — Но только там много воинов.
— Все ваши воины — трусы! — гулко захохотал Ингульф. — Ну! Веди же!
За волосы он вытащил девушку на улицу и, рывком поставив на ноги, вопросил:
— Где?
— Вон там, вон… Видите, где зубчатая башня?
— Белая? За лестницей?
— Да…
— Вперед! — отбросив девчонку в сторону, скомандовал Ингульф.
Взбегая по мраморной лестнице вверх, Ингульф оглянулся, увидев, как, походя взмахнув мечом, рыжебородый Эрлоин отрубил девчонке голову И правильно, наверное, — незачем оставлять врагов. Впрочем, эта девка не враг, даже не человек, а так — вещь, рабыня. Ну будет еще сегодня много вещей, и рабыни будут!
— Донар! Водан! Тюр!
Как давно заметил сметливый парнишка, древние боги помогали в битвах куда лучше, нежели Иисус Христос. Христос, конечно, очень уважаемый бог, спору нет, но слишком скучный. То ли дело — весельчак Тюр!
Вот пройдена лестница. Вот и башня. Улица. А там…
А там — целый строй, ощетинившийся щитами и копьями! Тяжелая пехота, закованные в стальные доспехи воины, готовые на все. Варвары могли убежать, но это было бы трусостью! Несмываемым позором навеки!
— Мы будем сражаться! — с улыбкой оглянулся Ингульф.
— Конечно будем, клянусь посохом святого Петра и улыбкой Донара! — захохотал Эрлоин.
Меч его, еще не напитавшийся кровью убитой девчонки, вновь искал жертву. Это был славный меч, выкованный славным кузнецом, что сродни волшебнику. Такой же добрый клинок — узорчатый и зеркальный, — какой заказал тому же кузнецу и Ингульф, недешево, правда, но серебришко имелось, слава Александру-хевдингу… Жаль, он сам не заказал такого меча! Ничего, еще будет время. Добрый клинок, он