Все захихикали.
– В архиве есть списки жертв последней эпидемии, конечно, далеко не полные, там фигурируют фамилии состоятельных граждан. Хоронили ли их здесь или в каком другом месте, я не знаю. Возможно, что-нибудь мы и найдем, но, по правде говоря, я сомневаюсь в этом.
– А зачем же все это? – с недоверием спросил Вова, казалось, не обидевшийся на резкий тон Суббоча. – Раскопки… Разве не из-за золота все затеяно?!
– Лично я в подобную трактовку не верю, – ответил доцент.
– В какую еще трактовку?
– Что мы клады ищем.
– Тогда какого хрена мы тут делаем?
– Не знаю… Меня настораживает большое количество военных, закрытый режим, вооруженная охрана… Да и начальство наше… Скажем, Иван Иванович… Он, похоже, из КГБ.
– Даже если и так, какой следует вывод? – выпалил вдруг Звягин. – Не понимаю я этих намеков. КГБ… армия… Ну и что?! Вывод-то какой?
– Выводы пока делать рано, – спокойно сказал доцент.
– Или уже поздно, – насмешливо добавил Жорка.
– Что ты хочешь этим сказать, Гераклидис? – уставился на него Звягин.
– Да ничего особенного, – равнодушно отозвался Жорка. – Похоже, как в кино про Штирлица – мы тут все под колпаком.
– А по-моему, все, о чем вы тут толкуете, – чухня, – встрял в разговор доселе молчавший Сема Рубин с биофака. Здоровенный, ростом почти с Центрового, только шире в плечах, с несоразмерно длинными руками и низким скошенным лбом, он напоминал человекообразную обезьяну. Сема был чемпионом города по толканию ядра. – Поставили нас сюда работать – и только.
– Эх, Сема, Сема! У вас в башке солома, – добродушно заметил Жорка.
– Ребята, кончай перекур! – крикнули с горки. – Дуйте сюда!
И вновь мы взялись за лопаты и кирки.
Солнце палило немилосердно. Мы стали покрывать головы носовыми платками, однако, увидев это, тут же подбежал лейтенант и раздал брезентовые армейские панамы.
– Предусмотрительные какие, – удивленно произнес Суббоч. Он по-прежнему работал слева от меня. – И панамы припасли…
– Армия! – отозвался я.
– То-то, что армия… – Продолжать свои размышления он дальше не стал, однако чувствовалось: подозрения не покидали доцента.
По-прежнему из земли пер всякий мусор. Похоже, мы добрались до слоя сороковых годов. То и дело попадались многочисленные гильзы, начиная от винтовочных и кончая орудийными. Звягин нашел ржавую погнутую «трехлинейку», еще один парень – сломанный немецкий штык. Все так же было много проржавевших в труху консервных банок, битых бутылок, полуистлевших тряпок.
– Эгей, идите сюда! – закричал вдруг Сема Рубин.
Мы подбежали к нему. Сема откопал человеческий скелет. Из земли торчала немецкая каска и кости. Сема нагнулся и вытащил каску. Под ней оказался череп.
– Фриц, – заметил подошедший Иван Иванович.
– Куда его девать? – спросил Сема.
– Что значит, куда? Туда же, куда и все остальное, – под откос.
– Может, похоронить?.. Человек все-таки…
– Человек?! Они столько ваших… то есть наших постреляли, а ты его хоронить хочешь. Ну, если есть желание, можешь собрать косточки и закопать в степи. Хотя, я думаю, здесь этого добра еще столько отыщется, что всех просто физически не захоронишь. Ладно, продолжайте работать.
Сема неуверенно покосился на кости и взялся за лопату.
– Погоди! – закричал Вова. – Скелет нужно обследовать. Вдруг что ценное найдем.
– Вот сам и ищи, если не противно, – сказал Сема.
– Чего тут противного, я же не руками беру… – Он покрутил перед носом Семы рукавицей. – Можно, Иван Иванович?
Тот разрешил, и Вова принялся копаться в костях.
– Ничего нет, – через пять минут сообщил он. – Видать, обшарили давным-давно. Ременная пряжка только… На кой она нужна?..
– В музей отнеси, – предложил Жорка и сплюнул.
– Вот что, парни, – сказал Иван Иванович. – Видите тот бугорок? – Он указал на участок с края горки, который не захватил нож бульдозера. – Нужно убрать эту горбушку и выровнять площадку. Вот вы двое, – он ткнул пальцем в меня и Суббоча, – и ты, кладоискатель, – он указал на Вову, – дуйте туда, и за дело.
Мы подобрали лопаты и поплелись туда. «Горбушка», как выразился Иван Иванович, или клин земли, оказался так узок, что на нем работать можно было только двоим.
– Вы полезайте наверх, – заявил Вова, – а я стану рыть снизу.
– И мы обрушимся вместе с землей тебе на голову, – предположил Суббоч. – Нет, так дело не пойдет. Давайте лучше подкопаем ее вместе. – Он взбежал на вершинку. – Э, да тут сусличья нора! – закричал он сверху.
– Ну и черт с ней, – недовольно пробурчал Вова, – слезайте, доцент. Давайте побыстрее сковырнем эту хреновину.
Мы резво стали подкапывать клин. Вскоре он качнулся, посыпалась земля, и тут из недр выскочила зверушка и рванулась прочь.
– Сусляй! – заорал Вова. – Бей его! – и взмахнул лопатой.
Суслик почему-то не кинулся ему между ног, а попытался взбежать вверх по рыхлой земле, видно, надеясь найти убежище в уже не существующей норе. Однако тщетно. Баскетболист оказался проворней. Лопата опустилась на пушистое тельце и перерубила его почти пополам.
– Ага, зараза! – радостно заржал Вова. – Так тебе, гаду, и надо! – Он скинул рукавицу и двумя пальцами поднял умирающее животное на вытянутой руке. Суслик судорожно сучил лапками, кровь из разрубленного тельца капала на землю, и мне показалось: крохотные слезинки выкатились из его глаз. Ведь еще минуту назад жизнь казалась такой прекрасной. Жарко светило солнышко, степной ветерок ласково раздувал мех, приносил множество заманчивых запахов… Но по воле безжалостного рока все стремительно переменилось. Нить сусличьей жизни почему-то перерублена. Зачем? Почему? Кому это нужно? Разве он мешал этому громадному детине?
– Суслики – сельскохозяйственные вредители! – веско произнес Вова, размахивая тушкой несчастного зверька. – Они уничтожают посевы зерновых… – продолжил он, словно оправдываясь. В этот миг «сельскохозяйственный вредитель» каким-то образом извернулся под пальцами убийцы и в агонии вцепился ему в ладонь.
– Ах ты, урод! – вскричал Вова и отшвырнул издыхающего суслика.
«Так тебе и надо!» – подумал я.
– Укусил, гад, – удрученно произнес Центровой.
– Надо бы йодом смазать, – заметил Суббоч.
– Надо, конечно… А где он, тот йод? – Вова посмотрел на ладонь. На ней выступило несколько капель крови. – Пойду к начальству, – подумав, изрек он. – Как-никак – производственная травма. А вы тут доравняйте пока…
– Идиот! – довольно громко произнес Суббоч ему вслед.
С того места, где стоял Иван Иванович, послышалась громкая, нецензурная ругань.
– Нарвался, – заметил доцент.
Появился Вова. Он со злобой швырнул лопату на землю.
– Эта сволочь говорит: филонишь. Выгоню, говорит. И про маму мою нехорошие слова сказал…
– Запросто выгонит, – заметил я.
– И заработанные деньги пропадут, – добавил Суббоч. – Целых двадцать пять рублей.
– Не имеет права! Я жаловаться буду!
