– Словом, я готов на жертвы.
– Многообещающе. Жертвы?.. Жертвы бывают разные.
– Любые.
– Браво! Узнаю гусара! – в словах Станислава прозвучала откровенная издевка, но Валера ее не заметил. Его мыслительные способности, так сказать, несколько притупились.
– Ужин готов, – возвестила старуха.
– Пойдем, служивый, – пригласил Станислав.
Кухня показалась Валере огромной. Да она и была таковой, несмотря на невероятных размеров буфет, украшенный купидонами и затейливой резьбой. Кроме буфета здесь имелся массивный дубовый стол, такие же стулья. На стенах тоже висела пара картин – натюрмортов, демонстрирующих мясное, овощное, фруктовое и рыбное великолепие. Между полотнами во множестве висели начищенные до блеска медные сковороды.
«Зачем им столько сковородок?» – недоуменно подумал Жданко.
Дубовый стол уставлен множеством закусок и разносолов: маринованными грибками, солеными огурцами и помидорами, тарелочками с какими-то не то салатами, не то маринадами. Посреди стола возвышалась продолговатая ваза молочного стекла с роскошными чайными розами.
– Садись, служивый, – распорядился Станислав.
Старуха безмолвно поставила перед Валерой тарелку с дымящейся прозрачной жидкостью.
– Консоме, – объявил Станислав. – Ты как?
Валера, не зная, что и сказать, молча кивнул, взял в руки начищенную до блеска серебряную ложку и, зачерпнув жидкость, поднес ее ко рту. Консоме оказалось обычным бульоном, только очень наваристым и крепким, сдобренным кореньями и пряностями и потому необыкновенно вкусным.
Станислав лениво ковырял вилкой маринованные грибы.
За бульоном последовало второе – совершенно невероятное жареное мясо, тающее во рту, словно воздушное пирожное.
– Однако! – воскликнул Валера, пораженный уровнем приготовления. – Неплохо у вас готовят! А ты-то сам почему ничего не ешь?
– Я? – переспросил Станислав. – Я, знаешь ли, служивый, ем вообще очень мало. Сидячий образ жизни, сам понимаешь. Некуда тратить калории. Вот сестрица, та любит покушать. Особенно мясцо. Такая уж она лакомка, сестрица-то. А ты любишь поесть?
– Да как сказать. Наверное. Правда, к деликатесам я не приучен.
– Ну да. Ну да.
– Я вот вчера тоже побывал в одном семействе. Как бы в гостях. Там меня тоже угощали. Но… – Валера замялся.
– Невкусно, что ли, было?
– Нет, отчего же. Вкусно. Но пища совсем другая, не как у вас. Простая. Борщ, картошка с мясом…
– Понятно. Так что тебе, служивый, больше нравится: консоме или борщ?
– Даже не знаю. И то, и другое вкусно.
– Вот, голубок, типичная ошибка. Характерная для молодости. Все, видишь ты, ему нравится. Конкретнее нужно быть, определеннее. Четко разделять симпатии и антипатии. Эта, которая тебя угощала, она что же, лучше сестрицы?
– При чем тут Елена? Екатерина Десантова замужем, у меня и в мыслях ничего подобного не имелось.
– Не имелось? – хмыкнул паралитик. – А может, все-таки имелось?
– Уверяю, я был там по делам.
– Ты кушай. – Станислав кивнул на стол.
– Екатерина – хорошая женщина, – продолжал Валера, не обращая внимания на призывы хозяина, – душевная такая, настоящая русская.
– Ну да. «Татьяна – русская душой…» А мы французы, что ли? – Станислав, казалось, обиделся.
– Нет-нет. Я вовсе не вас имел в виду.
– Да, ладно тебе… Имел, не имел… Ты вот что лучше скажи: ты сам тетради читал?
– Нет, не читал, – сказал Валера, вовсе не удивляясь неожиданному переходу. Он даже не вспомнил, беседовали ли они раньше о дневниках Пеликана. Тут бы рыжему следопыту насторожиться, ан нет. Не сообразил он, куда дело-то идет. Да и как сообразишь, коли воля полностью подчинена чужому сверхчеловеческому сознанию.
– Я вот одного не понимаю, – продолжил паралитик, – как же так? Тебе поручили тетрадки-то найти, забрать и беречь как зеницу ока, а ты?.. Отдал дневники какому-то проходимцу. Что ты теперь начальству скажешь?
– А я уже доложил, – спокойно ответил Валера, – рассказал все как есть. И про Коломенцева…
– А начальство?
– Я, честно говоря, не совсем понял реакцию. Вначале чувствовалось недовольство, а потом вроде согласились, что я поступил правильно.
– Правильно?!
– Ну да.
– Сказали: «Действуй, как сочтешь нужным, а там посмотрим». Вот я и действую. К вам пришел…
– А зачем?
– В первую очередь для того, чтобы увидеться с Еленой. Да и Екатерина Десантова советовала. Сходи, говорит, к Донским.
– Екатерина, значит, посоветовала. А тетрадки ты тоже по ее совету отдал?
Валера пожал плечами.
– Может быть, что-то такое она говорила. Хотя не помню достоверно.
– Ладно. Ты покушал? Вот и хорошо. Пойдем-ка в комнаты, продолжим нашу беседу.
Валера снова уселся в глубокое кожаное кресло, а хозяин устроился напротив.
– Давай так, – сказал он. – Я буду спрашивать, ты отвечать. Как вроде в игру играем. Загадки и разгадки. Тебе сестрица нравится?
– Конечно.
– Отлично. Сейчас у вас, так сказать, любовь, а дальше? Каковы твои планы?
– Я бы хотел жениться на ней, если, конечно, Елена согласится.
– Отлично. Допустим, вы поженились. Что потом?
– Переедем в Москву. Будем жить у меня.
– Здраво. У тебя большая квартира?
– Двухкомнатная.
– А кроме тебя кто в ней проживает?
– Отец с матерью… и бабушка.
– Значит, ты привезешь Елену к себе домой, где уже и так имеются четыре человека. Вам, конечно, выделят комнату, бабушку выселят на кухню или в коридор… бедная старушка! Но не в ней дело. Елена, как ты видишь, привыкла жить на широкую ногу. Стирка, приготовление обедов, прочие бытовые мелочи вовсе не для нее. К тому же без меня она никуда не поедет, а я не поеду без няньки. Вот еще двое. Как тут быть?
– Я не знаю. Возможно, мне на службе дадут какое-нибудь жилье. На худой конец, снимем квартиру.
– На худой конец?.. Ага. Хорошо. Допустим. Я вот что тебе скажу, служивый. В средствах мы особенно не стеснены. Квартиру можем и сами купить, вопрос не в этом. Дальше-то что?
– Когда у нас будет отдельное жилье, мы заживем, как говорится, душа в душу.
– Ясно. Но вот в чем закавыка. А если душа в душу не получится? Она, знаешь, девка с норовом. К тому же у нее несколько, я знаю, другие планы в отношении собственного бытия. Она, знаешь ли, желает жить за границей.
– Как это?
– Да очень просто. Не желает она строить коммунизм вместе со всем советским народом. Ей, видите ли,
