так? Ты и Вовика своего сюда послал, чтобы он собрал информацию, а потом пересказал ее тебе. Ты ведь всю жизнь стучишь. Стучал в Москве. Потом сюда переехал и здесь занялся тем же. Ась? Не слышу ответа!
– Да я… Это… По какому праву!.. Что вы себе поз… Ну если даже… Ведь на благо!
– На благо?! На чье благо? Если только на свое! А для других вряд ли это было благом. Ты вспомни своего дружка. Как там его звали? Шагов, что ли? Не ты ли его посадил, настучав, что он водит дружбу с иностранцами? Кац? Кто сообщил в органы, что он распространяет сионистскую литературу? Не ты ли? Темиргалеев? Помнишь? Пятак получил. Якобы за хулиганство. Возмущался судьбой крымских татар… Ты, естественно, доложил куда следует. Было? Да и сюда ты сбежал из Первопрестольной только потому, что кое-кто должен был вот-вот выйти из заключения и разобраться с тобой… А здесь… Впрочем, достаточно. Довольно обвинений. Отвечай. Прав я или не прав?
Артур потупил глаза и молча кивнул.
– И про меня ты кое-что слышал, вот только не верил. Поэтому и послал мальчишку. Ну да ладно. Мне уже тошно говорить. Придется тебя покарать. Поучить маленько.
Ледяные глаза Стаса пронзали насквозь и словно ввинчивались в мозг.
Мухоедов упал на колени.
– Помилуйте! – выкрикнул он.
– Ага. Милости запросил? Ладно. Будет тебе милость.
Взгляд юноши стал вовсе нестерпим. Мухоедов попытался отвернуться, но не получилось, он захотел вскочить и броситься прочь, но ноги не слушались.
Стас встал, подошел к Мухоедову и положил ему руки на голову. И тут с несчастным стукачом стали происходить метаморфозы. Он почувствовал, как меняется его тело: уменьшается, удлиняется, обрастает шерстью. Нелепый пиджак куда-то исчез вместе с семейными трусами. Шелковистая шерстка становилась все длиннее, а вместо ступней появились копытца. Даже зрение изменилось. Предметы вытянулись и заострились, а на месте юного Стаса оказался древний старик, смотревший на Артура, или не на Артура уже вовсе, со зловещим ехидством.
Но странное дело. Превращение, случившееся с Мухоедовым, вовсе его не потрясло. Напротив, он почувствовал себя значительно лучше. Может быть, впервые за весь день он наконец обрел спокойствие. Дышать стало легче. Жизнь снова была прекрасна, пусть даже и в таком обличье. Артур неторопливо ударил копытцем по деревянному полу.
– Э-э, да тебе нравится?! – удивился старик. – Ну молодец! Видать, на роду тебе написано быть рогатым. Впрочем, все в свое время. Для начала достаточно.
Старик посмотрел на Артура тяжелым немигающим взглядом и опять прикоснулся к его бедовой голове. И вновь Мухоедов стал человеком. На миг он ощутил разочарование и даже легкую печаль, но потом осмотрел себя с головы до ног и обнаружил, что выглядит вполне нормально. И брюки он не терял, и обут, и шляпа венчает его высокое чело. Словом, все в порядке.
Вздохнул тут Мухоедов, повеселел и преданными глазами уставился на Стаса, который тоже принял свой обычный вид.
– Значит, так, – сказал вполне обыденным тоном хозяин дома номер шесть, – «мой друг», ведь ты именно так предпочитаешь выражаться; итак, мой друг, поскольку любишь шпионить, и дельце тебе будет по твоей специальности. Завтра отправишься в вашу, то есть нашу, химкомбинатовскую гостиницу и присмотришь там за одной честной компанией. Не русские люди – иноземцы. Из самой Америки по наши души приехали. Так вот. Ты должен приглядывать за ними в оба. Куда пошли, что делали… Словом, о каждом их шаге. Уяснил? А потом докладывать мне. По телефону. Вот номер. Каждый их шаг!
– И как долго?
– Столько, сколько нужно!
– Но я же работаю!
– Возьмешь неделю за свой счет.
– А как они выглядят?
– Два мурина, негра то есть, и один европейского обличья. Не ошибешься, одни они там такие.
– Что же им у нас надо?
– Вот ты и разберешься, что надо. Ты же у нас специалист по этим вопросам. Придумай себе какое- нибудь дельце в гостинице. Ты общественник, тебя все знают. Потолкуй с горничной, которая у них в номерах прибирает, с коридорной, словом, с прислугой. Привычки их, обхождение. И особенно, нет ли чего странного в повадках. Это главное. И обо всем мне докладывай. Не дозвонишься, сюда приходи. Долго эта канитель не продлится, так что можешь не волноваться. А теперь ступай. И смотри у меня!
Мухоедов почтительно поклонился и бочком вышел из дверей.
Козла возле ворот уже не было. Мухоедов вновь взглянул на табличку. Номер у дома был самый обычный – шесть. Артур пожал плечами и пошел домой. Добрался без приключений и почти не думал о произошедшем. Да, впрочем, он почти забыл о том, что с ним произошло. Слегка беспокоила только одна мысль: сумеет ли он быстро и точно выполнить задание Недоспаса. «Конечно же, сумею», – убеждал себя Артур. Чего тут сложного? И не такие задания выполняли. И все же что-то смущало, не давало покоя. Он вспоминал шелковистую шерсть, ладные копытца и вздыхал. Ах, лучше бы он остался козлом!
8
– Все выяснил, – вкрадчиво прошептал Каковенко и оглянулся по сторонам, хотя кругом не было ни души. Казаков и Андрей сидели на нагретом солнцем древнем валуне. Кругом высились могучие сосны. Гостиница химкомбината стояла среди леса, последнего островка некогда могучего бора, в котором когда-то давным-давно плутала страстная любительница грибов библиотекарша Петухова, давшая начало этой истории. Именно тут она в поисках боровиков и рыжиков наткнулась на старое кладбище. Не будь Петуховой, может, город Светлый не существовал бы. Такая вот география.
Но наши нынешние герои не знали о похождениях бесстрашной библиотекарши. А если бы знали, то, надо думать, не поверили бы в них. И зря бы не поверили.
– Что же вы выяснили? – поинтересовался Казаков.
– Фамилии ихние, место проживания.
– Так докладывайте!
Водопроводчик достал из кармана мятую бумажку, водрузил на нос очки и всмотрелся в нее.
– Как я уже говорил, – торжественно начал он, – одного из этих иностранных граждан зовут мистер Сенека, – он замолчал, снял очки и с торжеством посмотрел на своих соратников.
– Это мы уже знаем, – с легким раздражением произнес Казаков, – дальше, пожалуйста!
Каковенко снова надел очки и впился в бумажку.
– С ним еще двое, тоже подданные США. Которые негры. Одного зовут мистер Ипполит, другого мистер Обен.
– Это что же, имена?
– Нет, фамилии. Так в регистрационном журнале записано.
– Странные какие-то фамилии: Сенека… Ипполит…
– Ипполит, это который старик.
– Так, дальше!
– Прибыли они, как я уже говорил, с гуманитарной миссией. Пробудут у нас еще неделю, до 8 июля.
– А что они за люди?
– Одно слово – иностранцы. Этот самый Сенека ничего себе мужик. Добрый! Всякую ерунду дарит. Клавдии, конечно, не мне. Жвачки там… сигареты. А негры вовсе не замечают, словно и нет ее.
– Невоспитанные, значит, – заметил Казаков, – ну а чем они у нас занимаются, кроме раздачи гуманитарной помощи?
– Да ничем. Несколько раз прошлись по городу, покатались по окрестностям. Сводили их в русскую баню.
– Ага-ага, значит, они баню любят. А кто к ним приставлен?
– Из городской администрации кто-то. Вроде руководитель информационного центра.
– Знаю я его, – заметил Андрей. – Парень молодой, но шустрый.
– Сейчас все шустрые, – отозвался капитан. – Но самое главное, – снова обратился он к