— Она привыкает к тебе. Как… к отцу.
И именно там, где-то между семнадцатым и двадцать четвертым этажами «Хенсон билдингс», Дженни признала Мэтта отцом своего ребенка.
Просто. Без колокольчиков или звуков труб. Простое признание того, что ее душа поняла в тот самый момент, как он впервые коснулся ее.
Мэтт рассмеялся, когда малыш повернулся снова.
Их глаза встретились. Не говоря ни слова, Мэтт поцеловал ее, дразня, разжигая внутри нее огонь, который, она знала, будет невозможно погасить.
Ее дыхание участилось. Она хотела его, ей было необходимо, чтобы он поцеловал ее еще раз. Словно поняв это, он повиновался беззвучному приказанию.
Ее руки заскользили к его шее и обняли его.
Мэтт не разочаровал ее. Он целовал Дженни, словно изголодался по ней, поучая, дразня и умоляя. Он наслаждался, проводя кончиком языка по ее губам. Он тихо застонал, когда она ответила ему. Обоих поглотила бездна желания.
Его рука накрыла ее грудь. Желание сконцентрировалось там. Она почувствовала, как ее грудь наливается с каждым прикосновением его нежных пальцев. Она задохнулась, потом мягко застонала, не в силах скрыть свое возбуждение.
Лифт двигался вверх, и она чувствовала, что летит — так высоко, как никогда. Наконец двери открылись.
Дженни моргнула, свет извне мгновенно ослепил ее.
— Где мы?
Мэтт выпрямился. Он снял ее руки со своей шеи, поцеловал их.
— Это смотровая площадка. — Он потряс головой, словно приходя в себя. — Не хочешь полюбоваться видом?
Дженни прерывисто вздохнула, голова ее кружилась, сердце громко стучало.
— Нет, спасибо. За один день слишком много невероятных ощущений.
Глаза Мэтта заблестели.
— Ты считаешь меня невероятным?
— Ну, я…
— Мне говорили, что я хорошо целуюсь, но никто никогда не говорил, что я невероятный.
— Только «хорошо»?
— Эй, я не хотел хвастаться.
— Ты не хотел? — Дженни не могла сдержать смех. — Не изображай при мне скромника, а то я не буду знать, что делать с обычным Мэттом.
— Очень смешно, мисс Эймс. — Он еще раз поцеловал ее и взял за руку. И тут дверь снова раскрылась.
Перед лифтом стояло как минимум 50 человек, что составляло сотню глаз, уставившихся на Дженни.
Мэтт сжал ее руку.
— Что скажешь, если мы займемся работой?
— И зачем я придумал позвать ее сюда? — проворчал Мэтт.
Грег, стоящий рядом с ним, улыбнулся.
— Посмотри на нее. Боже. С того момента, как она вошла в дверь, все смотрят на нее, как влюбленные щенки. — И он, Мэтт, во главе этой стаи.
Дженни улыбнулась тому, что сказал ей один из секретарей, и Мэтт почувствовал, что возбуждается. От одной ее улыбки. «Как легко повержено мое могущество, — размышлял он. — Что задумал этот Шеперд? И почему он стоит так близко от нее?»
Грег хихикнул.
— Ты знаешь, они просто умирали, как хотели ее увидеть, когда узнали о ребенке. Они ужасно любопытны.
— Не могли бы они удовлетворять свое любопытство на расстоянии? — Мэтт подавил желание закричать, чтобы они убирались. Особенно мужчины. Может быть, это было связано с тем, как они целовались в лифте, но эта женщина сводила его с ума.
Он был бы счастлив стащить с нее свитер, уложить ее и исследовать каждый уголок этого потрясающего тела.
Казалось, прошли часы с того момента, как они покинули лифт, но его тело все еще дрожало, как натянутая струна.
Кажется, она тоже не преуспела в возвращении в обычную жизнь. Сексуальное напряжение читалось в каждом ее движении.
Не раз он ловил на себе ее взгляд. Она потягивала напиток или заправляла волосы за маленькое ушко и смотрела на него.
А потом краснела.
Если бы не его работники, он бы затащил ее обратно в лифт, закрыл дверь и позволил бы матери- природе вырваться на свободу.
— Это потому, что она интересуется их работой, — объяснил Грег, прерывая его размышления. — Она даже меня спросила, нравится ли мне работать с тобой.
— Это я интересуюсь их работой.
— Но интересуешься ли ты ими по-человечески?
— Ты говоришь в точности как она. Я принес им печенье. Притащил его с самой Крэндэлл-стрит.
Смех преобразил обычно кислое лицо адвоката.
— Хорошее начало, но, я думаю, твои работники захотят большего. Видишь ту женщину, с которой она разговаривает? Ты знаешь, как ее зовут?
— Маргарет.
— Маргарет, а дальше?
Мэтт на секунду задумался.
— Не помню.
— Наверняка ты не знаешь и того, что у нее два сына в армии. Один служит в Афганистане, один в Ираке. Ее муж — военный, вышедший на пенсию. Он получил Пурпурное сердце за службу во время войны в Заливе. Тот парень, на которого ты так убийственно смотрел, — Шеперд, — оплатил обучение своего брата в юридической школе и колледже.
— Зачем ты говоришь мне все это?
— Чтобы ты увидел живых людей, а не автоматы.
Мэтт нахмурился. Поговорка «правда глаза колет» подошла как нельзя лучше.
— Я настолько невыносим?
— Приятель, ты обречен.
Мэтт знал, что Грег прав. Может, он и не придавал большого значения работе, но это не значило, что он не заботится о людях, которые работают на него. Он следовал заветам своего отца, который был и хорошим работником, и заботливым родителем. Мэтт тоже хотел стать таким же.
И вот теперь Дженни Эймс.
Их отношения вышли на новый уровень. Он почувствовал это вчера, когда обнимал ее, а она плакала. Он почувствовал это сегодня, когда она возвращала его поцелуи со страстью, которую, он понял, она еще ни с кем не делила. Она была невинной, несмотря на беременность. Каждая ее реакция была искренней.
Даже до того, как поцеловал ее, Мэтт почувствовал, как обмякло ее тело, словно она решила больше не бороться с ним.
Он в предвкушении потер руки и повернулся к другу с хищной улыбкой.
— Обречен, говоришь? Видишь эту женщину? Она все изменит.
— Как? — спросил Грег с сомнением в голосе.
